Жизнь и необыкновенные приключения капитан-лейтенанта Головнина, путешественника и мореходца - стр. 16

Однако через некоторое время ослик всё же оказывается запряжённым в маленькую тележку.

Вася берёт вожжи в руки, но ослик не желает идти. Вася пробует хлестать его кнутом. Осёл сначала жмётся задом, а потом начинает брыкаться.

– Ну-ка, дай сюда кнут, – говорит Кузьма и принимается за ослика, приговаривая: – Эй ты, каменный!

Осёл медленно переступает, затем трусит мелкой рысью, потом пускается вскачь, поднимая жалобный крик. Вася выезжает за ворота.

Осёл, не переставая кричать, трусит по деревенской улице на радость мальчишкам, которые вместе с Тишкой бегут за ним толпой по обеим сторонам тележки, подражая ослиному крику.

На шум из-под ворот выскакивают собаки, сваливаются в одну яростно лающую стаю, они вертятся перед тележкой, заводя попутно драки между собой.

Телята, мирно щипавшие траву у изгородей, задрав хвосты, скачут в разные стороны. Гусыни бегут с гусятами, громко гогоча и махая в страхе белыми крыльями. Бабы с руганью выскакивают на улицу. Встречные лошади в испуге шарахаются прочь.

Шум, гам, детский хохот, душераздирающий крик ослика, собачий лай, гоготанье гусей – всё это сливается в какой-то звуковой шар, который долго катится по деревенской улице.

– Прощайте, Гульёнки!

Вот и дубовая роща – красивейшее место из всех гульёнковских окрестностей. В глубине её дубы стройны и прямы, как свечи, а на опушке – развесистые кряжистые великаны, мощные ветви которых широко распростёрты над землёй.

У корней их мягкая трава всех оттенков вперемежку с лиловыми колокольчиками, белой ромашкой, ярко-красными гвоздиками, лилово-красным кипреем, который так любят пчёлы.

Здесь сухо, тепло и душисто. И кажется Васе, что здесь никогда не бывает туманов и холода.

Через всю рощу куда-то бесшумно пробирается тихая речушка Дубовка. Вода в ней так прозрачна, что видно, как ходит рыба, поблёскивая чешуёй, неуклюже ползают по дну жирные раки, куда-то деловито плывёт на глубине водяная крыса, распустив длинный хвост и огребаясь когтистыми лапками.

Вася любил бродить здесь по высокой душистой траве, щекочущей лицо. Здесь великое множество бабочек различной величины и окраски, жучков, мушек. Вся эта крылатая братия, пригретая жарким июньским солнцем, сновала под его лучами, жужжала, гудела, копошилась в цветочных венчиках, перелетала с былинки на былинку, сверкая на солнце зелёным золотом своих надкрылий.

В вершинах дубов мелодично перекликались жёлтые иволги, а над самой травой, касаясь её крылом, носились с весёлым щебетаньем ласточки.

Вася любил эту прекрасную дубраву больше всего на свете. Он мог часами лежать здесь в густой траве, наблюдая за полётом облюбовавших это место ястребов, которые парили в воздухе на распростёртых крыльях. Кажется, и сами птицы находили удовольствие в этом высоком спокойном полёте, – некоторые из них постепенно поднимались кругами до проплывавших по небу облаков и скрывались в их серебре.

Теперь к этой радости прибавилась и грусть расставания.

Вася прощался с дубовой рощей, с небом, с облаками, с птицами, с тихой, прозрачной Дубовкой, в которой Тишка давно уже мёрз, разыскивая раков.

И Вася даже не был огорчён тем обстоятельством, что ослик, предоставленный самому себе, ушёл с тележкой в усадьбу.

«Не всё ли теперь равно, – думал Вася: – ехать или идти пешком?» Ведь больше никогда всего этого он не увидит.