Жизнь графа Дмитрия Милютина - стр. 73
Император все еще надеялся избежать войны, все должны думать, что Россия – великая держава, лишь несколько лет тому назад русские войска вошли в Венгрию и разгромили венгерских повстанцев, арестовали и предали их суду.
И все царские министры думали так же, как и русский император, в том числе и военный министр… Какая небывалая у него судьба, как быстро взошел он на военный престол… А потом Милютин вспомнил, что, в сущности, военный министр исполняет только военно-технические обязанности, а всем по-прежнему командует русский император, назначает и снимает, отдает приказы и их же отменяет…
В Петербурге Милютин был просто завален документами, то и дело поступали записки от императора; то он предлагал смелые рейды нашего морского флота с высадкой десанта на берега Босфора и захвата Константинополя, но тут же поступала записка от князя Меншикова о невозможности таковой экспедиции, тогда император предлагал высадить десант в Варне или Бургасе, то еще какие-либо серьезные предложения… Но вскоре император понял, что необходимы серьезные обсуждения с военными специалистами, хотя сам он контролировал все, от больших решений до мелочей. Милютину часто приходилось читать послания императора к фельдмаршалу Паскевичу в Варшаву, при этом записки пестрели подробнейшими указаниями, куда и какую часть отправить для исполнения той или иной задачи, особенно подробно император описывал о снабжении и довольствии этих частей. Письма Паскевича тоже приходили в Военное министерство, попадали в руки Милютина, так что он вскоре глубоко проник в политическую ситуацию, понял, какие грозные силы объединяются против России, оставшейся без союзников. Пруссия? Но и Пруссия заняла нейтральную позицию.
Но дело было не только в текущих европейских конфликтах… Кавказ по-прежнему не давал покоя императору и военному министру. Восемь лет Милютин не был на Кавказе, спокойно занимался писательской и профессорской деятельностью и думал, что достиг полноты своей жизни, но постоянно следил за кавказскими событиями. С приходом Михаила Семеновича Воронцова, опытного воина, участника Бородинского сражения, генерал-губернатора Новороссии и полномочного наместника Бессарабской губернии, много лет пребывавшего новороссийским и бессарабским генерал-губернатором, многое там изменилось, пришли новые начальники, появились новые идеи и планы. Но Даргинскую экспедицию, за которую Воронцов получил княжеское достоинство, слишком преувеличили, – ну что, Воронцов взял аул Дарго в кровопролитной битве, руководил битвой бесстрашный имам Шамиль, а после сражения он скрылся со своими ближайшими сподвижниками… И столько новых назначений на командные посты, а главное – князь Барятинский, любимый адъютант императора и цесаревича Александра, продолжал свое возвышение на Кавказе…
На Кавказе было около 300 тысяч русских соединений, но положение оставалось по-прежнему критическим – кроме имама Шамиля, державшего власть на Восточном Кавказе, Западный Кавказ держал в своих руках наместник Шамиля Магомет-Амин, а после обострения с Турцией русским войскам на Кавказе приходилось туго.
Милютин, работая с документами, постиг множество сложностей, ожидавших русские войска и в Европе, и на Кавказе. Николай Первый направил одну из европейских дивизий на укрепление Черноморской береговой линии на весьма короткий срок, а князь Воронцов недоумевал, почему так мало отводится этой дивизии пребывать на этом побережье. Напротив, князь Меншиков доказывал императору, что так и надо было поступить. А князь Горчаков, которому эта дивизия подчинялась, высказал свое мнение, расходившееся с мнением Воронцова и Меншикова. А Милютину, который все это сопоставлял и анализировал, думалось совсем иначе: зачем Николай Первый так быстро принимает различные решения, которые в ходе событий необходимо тут же отменять.