Жизнь для вечности - стр. 18
При окончании средней школы Колюше суждено было пережить первое юношеское увлечение в отношении к одной из своих одноклассниц – Лиде Ч. Впрочем, оно было и последним; глубокая душа Колюши нелегко меняла свои привязанности. Это чувство нельзя назвать очень сильным, оно коснулось его души, но не захватило всей его натуры, как захватывает у некоторых. Вместе с тем оно было скорее односторонним и проявлялось более длительно и сильно со стороны Колюши. Зарождение чувства произошло на выпускном вечере средней школы. Затем тотчас же Колюша уехал к семье на дачу, за сто километров от Москвы. Наступила война, и Лида Ч. эвакуировалась с семьей из Москвы. После этого он виделся с нею лишь несколько раз непосредственно перед отправкой на фронт, а ранее изредка обменивался письмами.
В бумагах Колюши сохранилось одно из его неотправленных писем к этой девушке, которое вносит несколько ярких штрихов в рассказ о его самых глубоких чувствах и переживаниях. Это письмо было написано в те дни, когда судьба Москвы висела на волоске и никто не знал, что с ним будет в ближайшее время. Ниже приводится заключительная часть этого письма.
«16 октября 1941 г.
За ночь положение резко ухудшилось. Радио принесло нерадостные известия. Может быть, мы больше и не увидимся. Может быть, это письмо до тебя не дойдет, или же твой ответ не дойдет до меня. Если только ты не в Москве. И вот теперь я снова с тобой прощаюсь, – мало ли что может случиться? А если что-нибудь и случится – то это не будет иметь значения. Все равно в этом реальном мире, полном забот и скорбей, полном несчастий и страданий, – ты для меня уже не существуешь. Ты для меня существуешь только как мысленное представление твоего образа. Ты заняла в моей душе тот тихий и спокойный уголок, где дремлют веемой драгоценные мечты, святые заветы моих предков и надежда на счастливое будущее великого народа и всего человечества.
А что я для тебя? Этот вопрос во мне еле теплится, еще немного – ион совсем погаснет… Но тебя я не забуду. Я думаю, что это мое последнее письмо. Но ты все-таки напиши мне хоть два слова: так тяжело жить одному без друзей[3].
Иногда, когда я думаю о тебе, о справедливости судьбы по отношению ко мне и о надеждах, которые должны сбыться, мне кажется, что мы встретимся тогда, когда эта буря пройдет, этот кошмар кончится и великий народ заживет спокойной, трудолюбивой жизнью своих предков. Тогда мое счастье будет полным.
До свидания, Лида. Прости. Коля».
В это время Коле было всего семнадцать лет, а в его душе – в самом заветном ее уголке – уже жили «святые заветы» его предков. А его разум был уже достаточно силен, чтобы понять, что он более любит не реальную девушку, а свою мечту – «мысленное представление образа». Да и самое человеческое понятие – «любовь» было ему уже достаточно ясно в своей сущности. Это видно из следующего афоризма, который был записан им в блокнот его товарища Бориса С. при окончании средней школы: «Любовь (страсть) есть такое отношение человека к любимому им предмету, когда наблюдаемые им положительные свойства заглушают для него все отрицательные».
Видя, как изнурительно влияет на Колюшу работа истопником, я нашел ему через месяц другое место – ученика электромонтера в научном институте. Здесь он проработал до весны 1942 года, когда возобновились занятия в Энергетическом институте. Весной и летом 1942 года Колюше пришлось много поработать на нашем первом огороде, который стал питать нашу семью в годы войны. Колюша работал очень усердно, копая целину и таская на гряды из леса перегнойную землю.