Жизнь Бальзака - стр. 31

. В этих «рассадниках грязи и безнравственности», куда путеводитель того времени рекомендует заходить только туристам с крепкими нервами^>106, были представлены почти все известные ремесла. До революции 1830 г. там помещалась даже фондовая биржа, что порождало ехидные сравнения. С наступлением вечера «ужасный базар» расцветал пышным цветом. Из прилегающих переулков выходили проститутки такими толпами, что «передвигаться можно было с черепашьей скоростью». Впрочем, никто не возражал: медленные прогулки служили удобным предлогом глазеть на женщин с иноземными прическами, в платьях с низкими вырезами – «на всю постыдную поэзию, которая теперь является достоянием истории»:

«Среди почти одинаковых мужчин, одетых в темное, ярко выделялись своей белизной плечи и груди… Почтенные горожане и знатные люди толкались рядом с теми, в которых можно было без труда признать уголовников. Эта чудовищная скученность обладала таким дурманящим влиянием, что ему поддавались даже самые бесчувственные… Когда постыдные деревянные постройки снесли, все дружно жалели о них».

Кроме того, консьерж проносил в пансион разнообразные, по большей части контрабандные, товары, в том числе запрещенные книги и ту субстанцию, которой суждено стать едким топливом вымышленного мира Бальзака: кофе. Колониальные товары стоили дорого и потому считались не просто лакомством, но и признаком определенного статуса. Бальзак, которого родители не баловали, как прежде в Вандомском коллеже, покупал кофе в кредит. Вот поистине важная веха: его первый долг. Г-жа Бальзак ужасно негодовала, узнав об этом признаке приближающейся зрелости. Она, как и следовало ожидать, впала в ярость, усомнившись в образовательной ценности кофе, объявила, что Оноре поглощает приданое сестер, и пришла к выводу, что «Марат был ангелом по сравнению со мной»^>107.

Возможно, Оноре соглашался с Маратом в том, что слепое послушание всегда предшествует крайнему невежеству. И все же его мятежное поведение – республиканство, беспорядочные связи и любовь к кофе – указывает на стремление к тихой гавани. Долги, для многих писателей того времени, служили модным признаком независимости. Для Бальзака долги стали наказанием, цепью, которая на много лет приковала его к письменному столу. Злоупотребление кофе и бесконечные, постоянно растущие долги – признак зависимого характера. Как известно, самым главным и самым настойчивым кредитором Бальзака много лет была его мать.

История о первом долге Бальзака взята из «Лилии долины», но похожие воспоминания всплывают в его переписке 1843 г., с теми же двусмысленными выражениями: «Не следует позволять, чтобы вами управляли такие заботы, и во всяком случае я неподкупен, как женщина и как школьник. Для меня так унизительно занимать деньги, что источник моей храбрости кроется в самом унижении: я краснею, как будто мне пятнадцать лет. Как только я расплачусь с последним кредитором, я больше никогда не залезу в долги»^>108.

Оставив нездоровое заведение Лепитра, Бальзак вернулся в выпускной класс пансиона Ганзера и Бёзлена. В статье, опубликованной в 1842 г., он называет двух директоров образцами для воссоздания французской системы образования^>109. Судя по всему, школьные достижения самого Бальзака были невелики. Сестра его уверяет, что, в отсутствие нормальной библиотеки, Оноре стал увлеченным лингвистом