Живые отражения: Цветные осколки - стр. 10
Врач истолковал мое молчание по-своему:
– После комы у вас могут быть провалы в памяти, это нормально. Давайте начнем с простого. Что вы помните последним, Жанна?
Что я помню последним? А что я вообще помню? В чем уверена? Точка начала: меня находит в сугробе тот, кого я потом шестнадцать лет подряд буду звать «папой». Точка конца: я у дворца пялюсь на статую Анастасии и понимаю, что в этом мире меня никогда не существовало, а моя подруга из многих вариантов жизни теперь жирная престарелая императрица. Посередине между этими точками целый лабиринт с бесконечным количеством путей. Наверное, конечная точка и есть последнее наиболее правдивое воспоминание.
– Я оказалась у дворца, – коротко ответила я.
– А дальше?
Было что-то дальше? В памяти просто черная дыра.
– Ну я расстроилась, села на тротуар и, кажется, заплакала. Все, – я неопределенно пожала плечами.
– То есть вы не помните, как ворвались во дворец, требовали срочную аудиенцию у самой императрицы, заявляя, что знали ее в молодости и она непременно вас признает? Не помните, как кричали, что вы королева и она украла у вас трон?
– Я много перед этим выпила? – удивленно спросила я.
– Нисколько. Анализ не показал в вашей крови ни алкоголя, ни других воздействующих на психику веществ.
Могла я такое сделать? Могла. Если упустить контроль и дать демонам внутри меня взять бразды правления в свои руки, то многие из моих личностей и не на такое способны.
– Понятно. Ну подумаешь, у девушки была минутка слабости и отчаяния. Зачем же сразу в психушку? Можно было просто пинками выкинуть из дворца.
– О, охрана на входе и попыталась это сделать. Только у нее ничего не вышло. Они сами не могут понять, как это произошло, но четверо здоровых гвардейцев с вами не справились.
– Надеюсь я никого не убила… – настороженно уточнила я.
– Вы были близки к этому. Но вам повезло. Всего пара переломов и несколько синяков. Иначе мы бы сейчас разговаривали не в клинике, а в тюрьме.
– Это полный список того, что я натворила?
– О нет. Перед тем, как пытаться в одиночку штурмовать дворец, вы еще протаранили на мобиле памятник императрице Анастасии и разрушили его.
– Я же снесла свой памятник! – ухватилась я за похожее воспоминание.
Врач внимательно на меня посмотрел, и я осеклась.
– Вы считаете, что памятник был поставлен вам?
– Ну… не этот. И не в этом городе.
– А в каком?
– Я не помню. Что, я действительно сломала скульптуру императрицы?
– Да. Но не волнуйтесь, ее уже восстановили.
– Так, хорошо. Я снесла памятник, надавала охране, орала несусветную чушь. И это все причины, почему я здесь? – фыркнула я. – Хорошо, я раскаиваюсь в содеянном, была не в себе. Отпустите?
Врач ухмыльнулся:
– Нет. Вы же как минимум ничего не помните. Это уже достаточно серьезный звоночек. Даже имя свое назвать нормально не в силах. Изворачиваетесь, придумываете ложь на ходу, лишь бы выйти за пределы больницы. Но вы не понимаете, что так вы просто себя убьете.
– Откуда вы знаете, что я не Жанна?
– Вы орали другое имя, когда требовали пропустить вас к Императрице.
– Ну я тогда была не в себе.
– А сейчас? Вы изворачиваетесь. Я думаю, что и тогда, и в данный момент вы в себе. Просто у вас диссоциативное расстройство идентичности. Проще говоря, расщепление личности. Каждый момент времени вы ощущаете себя абсолютно здоровой, пока не сменится личность. Вы непредсказуемы и опасны, в первую очередь, для самой себя. И провалы в памяти вызваны ровно тем же. Одна личность не помнит, что творила другая. Обычно это следствие пережитой в детстве психологической травмы или насилия, но эти воспоминания чаще всего вытесняются первыми, так что вы этого не можете вспомнить. Кстати, люди, страдающие ДРИ, как правило, вообще не инфицируют свое состояние как проблемное или как болезнь. Однако, очень редко, но это именно ваш случай, дезинтеграция личности не стабилизирована. Она продолжается. Ваше сознание дробится и дробится. Так как это сопровождается разделением памяти, то очень скоро вы разучитесь делать даже элементарные вещи. И скоро превратитесь в овощ.