Живые и взрослые (сборник) - стр. 76
– Мне кажется, мы это уже однажды проходили, – говорит Марина, – только без крови и с одной свечой. Боюсь, во второй раз этот дом вообще развалится.
– Ладно, – говорит Ника, – давайте уж закончим, если начали.
Звезда получилась совсем небольшой, и ребята почти касаются друг друга плечами. Гоша держит за руку Нику и Лёву, Лёва – Аннабель, та – Марину, а Марина – Нику. Магнитные свечи горят уже несколько минут. Ничего не происходит.
– А почему ты думаешь, что это должно сработать? – говорит Марина.
– Я знаю, что должно, – отвечает Аннабель.
– А ты пробовала когда-нибудь?
Аннабель молчит.
– Пробовала или нет?
– Сама нет, но мне говорили…
Марина смеется:
– Обалдеть! Мы, как дураки, режем себе руки, заливаем все кровью, жжем магнитные свечи и водим здесь этот дурацкий хоровод – а, оказывается, тебе это только говорили! Где говорили? В детском саду? В младшей группе?
– Вовсе и не в детском саду! – отвечает Аннабель, и в этот момент в дальнем конце дома раздается грохот.
– Началось! – говорит Ника.
– Я же говорила! – торжествующе заявляет Аннабель.
– Тихо! – говорит Лёва, и только тогда Гоша слышит, что кто-то идет к ним через комнаты. Ника что есть силы сжимает его руку.
Гоша смотрит на Аннабель: ее глаза широко распахнуты, она смотрит куда-то ему за спину. Он оборачивается: в проеме двери мало-помалу проступает угловатая фигура.
– Я так испугался, чуваки, – говорит Майк, – а это снова вы!
– А еще у меня с собой есть интердвижок, смотрите!
Майк достает из кармана небольшой диск, чем-то похожий на айпо, но круглый, как блюдце. Со всех сторон из его нижней части торчат провода с кольцами на конце.
Они все сгрудились вокруг. Даже Аннабель молча заглядывает Майку через плечо. Небось, первый мертвый в ее жизни, злорадно думает Марина. Тоже мне, смертница!
– Надо всем взяться за кольца, – поясняет Майк, – чем больше народу, тем лучше прием. Потом надо натянуть провода, чтобы интердвижок висел в воздухе.
Ребята делают, как сказал Майк. Он тоже просовывает палец в одно из колец и тянет на себя. Другой рукой он по-прежнему сжимает кисть Марины. Ей чуть больно, но почему-то это пожатие ей приятно. Рука у Майка теплая и немного влажная.
– Он начнет светиться, и надо, чтобы кто-нибудь набрал вот здесь никкод, – и Майк, отпустив кольцо, тыкает в буковки на небольшом экране в центре устройства. – Мы называем этого человека СМИ – сокращенное от Старший модератор интердвижка.
– Ты говорил, никкод – это что-то вроде номера телефона, да? – спрашивает Лёва. – И у тебя, наверное, есть какая-нибудь телефонная книжка с номерами?
– Да, конечно, вот она, в самом движке, – Майк быстро пробегает пальцами по экрану, и Марина видит, как сменяют друг друга незнакомые имена и фамилии, написанные на каком-то мертвом языке, – но вам это не нужно, вы же никого здесь не знаете. Это я все удалю, а впишу свой ник-код.
– А как люди получают такие коды? – спрашивает Лёва. – Им их выдают?
– И долго надо стоять в очереди? – добавляет Ника.
– Зачем – в очереди? – удивляется Майк. – Нужно вот сюда зайти, ввести свое имя и выбрать себе никкод.
– Любой?
– Нет, свободный, – Майк отпускает Маринину руку. – Я сейчас сам сделаю, это нетрудно, подождите минутку.
Некоторое время Марина смотрит, как пальцы Майка бегают по экрану. Сегодня он совсем не похож на того перепуганного мальчишку, которого она видела в последний раз. Губы чуть приоткрыты в полуулыбке, поблескивает скобка, голубые глаза не отрываются от маленького экранчика.