Живу тобой - стр. 16

— Не надоест! — заявила я дерзко.

Вместо ответа жадные губы прижались к моему рту. И это был уже совершенно другой поцелуй. Он отличался от того, что Сэм похитил позавчера.

Я бы рухнула на пол, потому что колени подкосились. Пришлось вцепиться руками в тонкую ткань свитера. Я чувствовала, как широкие ладони плавят кожу под одеждой, как мое тело упирается в напряженные мышцы этого нахала, более того, я вполне четко ощущала его возбуждение.

Поцелуй был жадным, диким, настолько эротичным и обещавшим так много, что мое сопротивление постепенно испарилось. У меня хватало сил только на то, чтобы не упасть к ногам этого мужчины.

— Сегодня в девять, Тина, состоится прием в «Эйфории», — хрипло проговорил Сэм, отстранившись ровно настолько, чтобы суметь произнести несколько слов, но жадные и твердые губы все еще касались моего рта при каждом движении. — Всеволод доставит тебя. Будешь хозяйкой.

— Самуил Георгиевич, это, млять, уже даже не смешно! — прошипела я в его губы.

— Тина Вершинская умеет ругаться матом? — усмехнулся Молотов, но рук не разжимал, я все еще практически висела на нем, прижата к напряженному и возбужденному телу, без возможности убежать или скрыться от проницательного карего взгляда.

— Послушайте, Молотов, — начала я, но мой рот тут же был запечатан поцелуем, не менее жадным, горячим, глубоким и выпивающим остатки моего бедного мозга.

— Сегодня. В девять, Тина! — хрипло припечатал Сэм, шумно втянул воздух носом у моего виска и пригрозил: — Ты приедешь в «Эйфорию», либо я приеду к тебе. И тогда все будет иначе.

Как именно «иначе» я не стала уточнять. Понятно и без слов. И во взгляде Молотова плескалось обещание выполнить свою угрозу.

В моих мыслях начали мелькать воображаемые картинки, как Сэм врывается в мою квартиру, разносит там все в щепки и добирается до моего безвольного тела.

На контрасте с грубоватым голосом, полным угроз, руки Молотова аккуратно удерживали мое лицо. Обжигающие, сильные пальцы поглаживали уголок рта и щеку. И это дезориентировало. Выходит, Молотов может быть грубым и одновременно внимательным и нежным.

Это подкупало.

— Хорошо. Я приду, но не буду заниматься с вами сексом! — упрямо вскинула подбородок.

По моей шее тут же прошлись кончики мужских пальцев, посылая миллиард мурашек по всему телу. И все они сосредоточились внизу живота, скрутились в сладкий и напряженный комок.

—Боюсь, сегодня на секс меня не хватит, Тина, — усмехнулся Сэм. — Но спать будем вместе.

Я задохнулась от столь самоуверенного заявления. Но Сэм уже отпустил меня, позволив скользнуть в кресло.

— Какой же вы невыносимый тип! — возмущенно воскликнула я. Так мне показалось. А на деле же пробормотала едва слышно.

— Заканчивай с это чертовой вежливостью, малышка, — грубовато велел Молотов, шагнул спиной назад, но все еще не сводил жадного взгляда с моего рта.

— Вам опять звонят! — подсказала я, пытаясь взять себя в руки.

— Еще раз «выкнешь» мне и я плюну на все планы, — Сэм сжал массивную челюсть и сверкнул недовольным взглядом. — Думаю, твоему отцу не понравится то, как ты будешь покидать этот офис, Тина. На моем плече, шикарной задницей кверху.

— Обязательно грубить, да, Сэм? — вспыхнула я.

— Я давно не мальчик, Тина, да и тебе сопляк ни к чему, — усмехнулся Молотов, а уже перед самой дверью смерил меня жадным взглядом, в котором все еще полыхало сексуальное желание, даже, я бы сказала, голод, и добавил: — К тому же, я тебе нравлюсь, малыш. Иначе ты бы вызвала охрану.