Живой проект. Том 1 - стр. 22

– Я села на другой. Они сами высадили меня, когда поняли, что я не своя. Это был то ли туристический, то ли исследовательский… или рабочий, почтовый. Я понятия не имею, но ехал он не в Певек, – она пожала плечами, будто сама себе удивлялась. – Они смотрели на меня, смотрели, а потом спросили: «Девушка, а вы кто?»

– М-да…

Ольга ела, глядя в тарелку так, будто еда постоянно убегала из-под вилки. Саша спокойно разглядывал ее, не опасаясь смутить пристальным вниманием. Ему нравился блеск каштановых волос, он казался необычным среди разноцветных голов: слишком настоящим, живым, естественным и здоровым. Нравились карие глаза с золотым ободком вокруг зрачка. Вероятно, это был эффект от глазного имплантата, но смотрелось исключительно естественно и органично. Именно в этих удивительных глазах зарождался смех, а потом воплощался на лице и в голосе. Будто понимая, что глаза предают ее, Ольга опускала веки, и приходилось ждать, когда она выразит словами то, что собиралась, и снова взглянет на собеседника. И ты снова увидишь солнечное затмение в ее глазах.

Ольга была примечательна четкостью черт. Она запоминалась, хотя красивой ее назвал бы не каждый. Возникало инстинктивное желание оградить ее от навязчивого шума, пошлости и неестественности. Ольга казалась слишком чистой, инородной в суете этой столовой… в любой суете.

– Что вы планировали на этот вечер? – спросил Александр.

– Продолжить знакомиться с материалами, доступ к которым получила только на станции.

– Хорошо, – Александр ждал, когда она расправится с салфеткой, что взяла мгновением раньше, чтобы попрощаться и уйти.

– А вы? – спросила она, промокнув уголки губ и зажав салфетку в кулаке.

– Поиграть в шахматы с профессором.

– Но ведь он пошел спать, – напомнила Ольга.

– Вы тоже заметили? – усмехнулся Саша.

– Я не очень хорошо играю, – Оля виновато пожала плечом, – но если хотите, я подменю профессора.

Александр медленно улыбнулся: сначала улыбка растянула уголки губ, потом приподняла их, потом потеплел взгляд и, наконец, приняли участие другие мимические мышцы. Оля же, наоборот, отклонилась назад, будто пожалела о своем предложении.

– Конечно, хочу.

Федор Иванович обрадовал подопечного через день:

– Двадцать шестого у тебя будет разрешение на выезд.

– Замечательно! Это всегда делается так быстро?

– У тебя на отдых осталось каких-то несчастных две недели. Разве можно медлить? И потом, да, для корпорации время всегда ценно. Пока мы ее часть, можно пользоваться.

– Пока мы ее часть, – повторил Александр и встретил взгляд старика.

– Конечно, если у тебя появилась подружка, и ты хочешь провести остаток отпуска здесь…

Саша вскинул брови, а потом проследил за взглядом старика. В конец очереди к раздаче встала Ольга. Он усмехнулся, возвращая взгляд к ученому.

– Девушка определенно смотрит тебе в затылок, но вряд ли решится подойти, – казалось, профессор смакует проявление симпатии к его живому проекту.

– Да.

– И ты не позовешь, не обернешься, не подашь знака? – удивился профессор, и мужчина отрицательно качнул головой. – Но почему?

– Что бы это ни было: простая нерешительность или комплекс неполноценности – это слабость. И она потакает ей, даже не пытаясь переступить. У нее на шаг – миллион возможностей и больше половины она отметает только из-за собственных ограничений. Она не ценит, даже не осознает, что за ее свободу выбора и действий полтора миллиона недочело… – Саша отвернулся от внимательных голубых глаз Высоцкого, – отдали бы все что есть, жизнь. Но даже она нам не принадлежит.