#живи - стр. 15
Неужели любовь может взять и иссякнуть? Лопнуть как мыльный пузырь?
– Сходи, если хочешь. – Мама наливает мне зеленого – экологически чистого и полезного, а потому особенно гадкого – чая без сахара. – Папа, должно быть, соскучился.
Сомневаюсь. Мой папа не умеет скучать, ведь у него маленький ребенок, тяжелая работа и любимая жена. Я – лишь пунктик в его списке важных дел. Ненужный такой пунктик, бесполезный, но от которого не избавиться.
После завтрака я звоню отцу и, запинаясь, спрашиваю:
– Можно зайти к вам на часик?
– Не задавай глупых вопросов, Александра, – ворчит он в трубку, а у меня внутри обрывается струна. – Мы ждем тебя в любое время.
В их квартире всегда шумно: болтает на своем языке Матюша, папина новая жена Юля безостановочно готовит то завтрак, то обед, то ужин. Скворчит масло на сковородке. Трясется, возмущаясь, кухонный комбайн. В телевизоре журналист восхваляет новомодный сериал про странных подростков.
– В школе всё нормально? – спрашивает папа, дожидаясь, когда я переобуюсь в тапки и вымою руки с мылом. Водосток засорен рыжими волосами. Юлины. В этом доме проще относятся к чистоте – по правде, я опасаюсь ходить босиком, чтобы не вляпаться в пластилин или пюре.
– Нормально.
Рядом с отцом всегда хочется выпрямиться и отвечать по-военному коротко.
Юля накрывает на стол. Каждое её движение отточено, как танец: поворот – захват вилок – движение рукой – поворот. Она управляется за секунду. Бряцают тарелки и ложки. В пузатом заварочном чайнике чернеет свежая заварка. С котлеты стекает подсолнечное масло.
Я не голодна, но не могу отказаться под суровым взором отца.
– Матюша научился говорить, – Он усаживает сына на колени. – Ну, скажи что-нибудь сводной сестре, а?
Матвей мурчит что-то себе под нос и пытается вылезти из отцовских объятий, а я давлю в себе зависть. Успехами какой-то-там-Александры папа не хвастается. Подозреваю, что он не помнит, в каком классе учится его дочь – что уж говорить про мои скромные достижения.
– Не верю, что Матюше вот-вот исполняется два годика, – торжественно добавляет Юля, целуя сына в нос. – Саша, ты придешь к нам на праздник?
Вот что мне делать на дне рождения Матвея? Куча родственников будут умиляться его пухлым щечкам или редким зубам, болтать с ним, дарить подарки. А я, как в прошлом году, забьюсь в угол, где просижу до позднего вечера в гордом одиночестве.
– Я бы очень хотела зайти, но в среду итоговая контрольная, боюсь, что не успею подготовиться, – вру, опустив взгляд. – Матвей не обидится?
Масло растеклось по тарелке несимпатичным пятном. Макароны разварились и слиплись. Юля – неплохая женщина, искренняя и веселая. Но готовить она не умеет. Впрочем, папа с аппетитом уплетает неаппетитное месиво. Если счастье можно измерить в количестве съеденных макарон, то папа безмерно счастлив.
– Конечно же, нет! – восклицает Юля. – Он даже не заметит. Ты учись. Это главное!
– Очень жаль, – добавляет папа пасмурно. – Постарайся всё же выкроить часок по возможности. Мы – одна семья.
Ой, да ладно. На мой день рождения ты, папа, не пришел, как и на мамин юбилей. Мы – одна семья только тогда, когда дело касается твоих новых родственников. Кто бы знал, как обидно быть запасным ребенком. Вроде бы и родная, но особых надежд на меня не возлагают, потому что есть младший сын, единственный и неповторимый.