Живая вода - стр. 29
– Ну, громадяне. – Павел Михайлович поднял стакан. – Предлагаю за одну горечь.
Дуся заслонила стакан – не надо.
– Тебе для дури запаха хватает, – сказала Лариса как бы в шутку.
И Дуся приняла это как бы в шутку, но мысленно отметила выпад.
Вечеринка пошла нормально. Уже Зюкин пробовал пропеть: „Привезли да и рассыпали осиновы дрова, это все, – он обводил всех рукой, – это все интеллигенция со скотного двора“, уже Павел Михайлович Вертипедаль отлаживал звоночки гармоники, Дуся постукивала каблуком, Варвара скатывала к печке половики, а хозяин сидел на кухне.
Не один. Его донимал Афоня.
– Так и запишем, – говорил Афоня.
– Так и запиши, – терпеливо повторял Кирпиков.
– Значит, сработал концевик? Учти, добром не кончишь.
– Учту.
– Значит, ты утром встал и пошел жить, а нам до одиннадцати ждать?
– Никто не заставляет.
В передней зазвенели колокольчики.
Делярову и не снилось, что за него началась борьба. Он сел рядом с Зюкиным и начал втолковывать ему, что в погребе у Кирпикова – взаперти! – сидит невинная душа.
– Я тоже от жены в сарае спасаюсь, – отвечал Вася.
– Но это душа не человечья, а животного.
– А она меня тоже за скотину считает.
Первой ударила дробью Лариса и критикнула нынешние нравы:
Дуся вплыла плавненько, начала хитренько, будто совсем не интересуясь любовью:
Тут и Васина музыкальная натура не стерпела. Он сунулся в круг и стал мешаться под ногами:
Пошли было Вера и Тася, но быстро сшиблись, и остались на кругу две соперницы.
– Отец! – говорила Варвара, придя на кухню. – И ты, Сергей, чего вы здесь, айда-ко-те в комнату, больно добро девки-то распелись.
Радостная, она под музыку вспомнила подходящую ей частушку: „Я плясать-то не умею, покажу походочку. Мой миленок пить забросил распрокляту водочку“, – но осеклась: неизвестно еще, чем с „миленком“ кончится.
Состязание в передней накалялось. Грузная Лариса как будто легчала на килограмм с каждой частушкой. Дуся, наоборот, худая, тяжелела, но не сдавалась.
Лариса пошла в открытую:
И лихо рассыпала дробь. Дуся попыталась поправить положение:
Все-таки счастье улыбнулось Ларисе. Она, легко прогибая половицы, подпорхнула к Делярову и стала его вызывать. И хоть он и не вышел, но уважение показал, встал и потоптался.
Дуся подскочила к гармонисту, отбила такт и заявила:
И достойно вышла из круга. Лариса же, показывая, что может плясать бесконечно, вызывала по очереди всех кавалеров. Никто не поддался. Вышел, правда, Павел Михайлович. За гармошкой его заменил Афоня. Но плясал Павел Михайлович не азартно, работали только ноги, сам был как деревянный и напряженно смотрел вдаль, будто ждал спасения.
– Туфли ты мне, Оксана, подтакала плохие нарочно, чтобы я ногу сбила.
Вот на что свалила Дуся свое поражение, на туфли, купленные в магазине Оксаны. Дуся жалела, что в пляске не вспомнила частушку, которую так бы в лицо и вылепить этой бочкотаре: