Житие Федора Абрамова - стр. 9
Подвиг матери, вырастившей пятерых детей и поднявшей хозяйство, был бы невозможным, если бы старший сын Михаил не занял место «брата-отца».
«Он стал для меня и для всей нашей семьи тем же, чем был Михаил Пряслин для своей семьи», – говорил Федор Абрамов.
Пожертвовав учебой и своим будущим, Михаил работал за взрослого мужика, взвалив на свои плечи заботу о младших. Соседи вспоминали, что поначалу Федор «бегал в портяном», а когда Михаил пошел в лес, у Федора появилась ситцевая рубашка.
Тремя же классами ограничилось образование второго брата Николая. Как и Михаил, он пошел работать на лесозаготовки, но вскоре вступил в партию и выдвинулся по руководящей линии, стал начальником в Кушкополе.
Младшие Абрамовы тоже работали: сестра Мария пошла в школу только в 12 лет. Она вспоминала, что утром до школы должна была прясть, а в школу часто носила, кроме учебников и тетрадей, таз с бельем – прополоскать на переменке.
Брат Василий – брат-друг, как будет называть его Федор Абрамов! – окончив семь неполных классов, поступил работать переписчиком в контору.
Потом он окончит курсы, а еще позднее заочно выучится на учителя, но только самому младшему Федору посчастливилось получить не заочное, а полное образование…
Промыслительно, что к получению его Федор Абрамов приступил, постигнув в семье основы братской взаимопомощи, впитав азы христианской веры и нравственности…
Ведь ему одному из всей семьи Абрамовых предстояло получить настоящее образование.
Одному и за всех…
Часть первая
Испытания и искушения
И ныне покажи свою любовь к ним и принеси им жертву с поклонением, дабы и народ весь увидел твое усердие к богам и познал, что ты искренний друг великих богов и угоден царю.
Так говорил Ликиний, обольщая и лаская святого.
Страдания мученика Феодора Стратилата
Глава первая
Первые уроки
Пришла в голову великолепная мысль – назвать свои автобиографические записи (должен же я когда-нибудь их написать) – «Записки счастливого человека».
И это – точно. Меня действительно, начиная с самого детства, когда все старухи желали мне смерти, спасало Провидение.
Для чего? – это другой вопрос. Но спасало. Авось спасет и на этот раз.
Ну а если ко дну – что ж, можно быть благодарным жизни и за отпущенные годы.
Федор Абрамов
За несколько лет до смерти Федор Абрамов перечитал роман Ивана Алексеевича Бунина «Жизнь Арсеньева».
Сохранились заметки, оставленные им на полях книги…
Там, где Бунин пишет о своих религиозных переживаниях: «Я пламенно надеялся быть некогда сопричисленным к лику мучеников и выстаивал целые часы на коленях, тайком заходя в пустые комнаты, связывал себе из веревочных обрывков нечто вроде власяницы, пил только воду, ел только черный хлеб…», – Федор Александрович записал на полях: «Я тоже через это прошел».
А после слов – «И длилось это всю зиму» – Абрамов оставил пометку: «А у меня годы».
Там, где Бунин замечает, что его особенно восхищали готические соборы, Федор Абрамов написал: «А у меня наоборот: готический собор я не чувствую, а церковь православная меня сводит с ума»…
Нет нужды относиться к этим пометкам, как к наброску чертежа религиозных увлечений детства. Скорее это попытка разглядеть в себе нечто скомканное в отроческие годы, заглушенное в юности, отчасти позабытое во взрослые годы, но остающееся чрезвычайно важным и судьбоносным и на склоне жизни…