Житие борзого. Повести и рассказы - стр. 3

Наконец прошла эта длинная ночь. Смирившись с тем, что он не смог бы изменить, Коротай, так нарек его новый хозяин, блаженно потягиваясь, встретил новый день.

Он был всего на всего щенок и он был сыт и надежно защищен от всех бед этими сильными, добрыми руками. Когда к нему пришло это ощущение, он не знал и не смог бы себе объяснить, да это было и не важно для него. Да и что с него взять, он всего лишь маленький собачий ребенок. Во всяком случае, вчерашние страхи отступили и перед ним открылся новый мир, а это так интересно. Неведомое звало, неудержимо влекло его и сопротивляться этому заманчивому зову он не мог. Маленький и бесстрашный, он смело двинулся навстречу своей новой, неведомой жизни.

Лапы расползались, не слушались. Падая и каждый раз упрямо поднимаясь, он тщательно обследовал свое новое логово. Запахов было очень много и они были странные, незнакомые, но был один запах, который вдруг что-то напомнил ему – он был похож на запах ТОЙ, которую он искал вчера, но так и не нашел, и в то же время совсем другой, чужой. Он завораживал, звал за собой и, послушно следуя ему малыш ковылял, спеша, по длинному и такому темному коридору. С каждым шагом запах становился все сильнее, он забивал жадные, крохотные ноздри Коротая, заставляя маленькое сердечко тревожно и учащенно биться. К нему примешивались и другие запахи, но этот был сейчас самый главный. Что он нес в себе? В нем была угроза, и в то же время он неудержимо притягивал к себе малыша.

Вдруг, из-за полуоткрытой двери в темноту коридора вышел ОН. Коротай застыл. Восторг и страх вдруг переполнили его трепещущую детскую душу, лишая возможности двигаться. ОН тоже стоял. Как ОН был прекрасен! Большой, сильный, невероятно красивый, он, казался нереальным. Черные глаза его горели в полумраке неистовым огнем. Длинная, струящаяся псовина1, казалось, светилась в темноте – так она была бела и блестяща. Несомненно, ОН был богом! А бог мог карать и ласкать, власть его была беспредельной. Коротай безоговорочно и сразу поверил и принял это. Восторженно блестя глазенками, он смиренно ждал знака от божества. Маленький, смешной малыш был очень счастлив сейчас. Только вчера потеряв родную мать, сегодня он обрел того, кто был намного важнее -это был более старший и потому более сильный, а значит это- ВОЖАК. И малыш, сидя на ослабевших, дрожащих лапах терпеливо ждал знака милости, всем своим видом давая понять, что он послушен.

И выждав полагающуюся случаю паузу, ОН явно не спеша, подошел, чтобы выяснить, наконец, – что же это перед ним. Бесцеремонно подталкивая Коротая носом, ОН обнюхивал малыша, делая для себя выводы. Коротай терпеливо все сносил, не испытывая особенных неудобств, потому что привыкнул к подобному обращению еще в своем родном доме. Он испытывал двойственное чувство страха и удовлетворения, и даже счастья. ОН теперь был всем для Коротая, ОН был богом, а ведь боги бывают и злые, могут принести боль и страдание, и в то же время ОН был своим, ОН был понятен, все таки ОН был собакой.

А руки, эти человеческие и поэтому все-таки чужие руки – что от них ждать?

Закончив свое неторопливое обследование, и сразу же потеряв всякий интерес к малышу, Сокрушай, а именно так звали божество, отошел и, одним мощным прыжком заскочив и улегшись на высокий и недоступный пока для малыша диван, прикрыл глаза и затих. Он лежал, выражая всем своим видом, что то, что он только что обнаружил, не заслуживает никакого внимания и интереса.