Жить! (сборник) - стр. 19
За десертом зашел разговор о собаках.
Иван оказался не только поклонником, но и большим знатоком.
Увлеченно рассказывал о классификации, истории разных пород, забавных собачьих случаях.
Рассказал, как они с принцем бин Даудом охотились на степных лисиц. Иван подарил принцу пару русских борзых и учил его тонкостям нашей псовой охоты. Принц, сам страстный охотник, был в невероятном восторге: «Прослезился даже, потом снял с мизинца перстень с изумрудом в семь каратов (а такие крупные изумруды дороже алмазов), говорит: «Ты теперь как брат мне, Иван».
А еще для меня, например, оказалось полным откровением, что наша русская борзая была выведена от английской борзой, всегда был уверен, что наоборот, – ну вроде как с радио, Попов – Маркони…
И что в начале девятнадцатого века каждый уважающий себя помещик просто был обязан держать борзых (типа как у нас это было с «шестисотыми»), своры доходили до сотни и больше.
И что стандарт породы был установлен лишь в 1902 году, и ему соответствовали всего пятнадцать собак! Пятнадцать!
А индекс растянутости кобелей около 102 сантиметров, а сук – около 105. Суки, они чуть пластичней. Чем кобели…
Ну да бог с ними, с суками.
Просто, когда Иван рассказывал про борзую, полковник, будто вспомнив что-то вдруг, этаким простачком, перебил его:
– Да-да… А, кстати, вы случайно генерала Кутепова не знаете? Мне говорили, большой любитель… Борзых, в смысле, соба…
Иван железным взглядом обрезал его на полуслове:
– Не имею чести знать.
Произнес, отрубив каждое слово, и вколотил их с оттягом. Как гвозди.
Полковник стушевался, заморгал, мучительно улыбаясь красивыми фальшивыми зубами, зазвенел ложкой, выскабливая крем-брюле, потом вовсе уронил розетку и полез под стол.
Из-под стола подмигнул мне и показал большой палец.
– А вы знаете, господа, как африканцы племени мгулу разделывают тушу слона? Это крайне любопытно. И поучительно отчасти. Дело в том, что мгулу живут в каменном веке. Сегодня. И в каменном веке. Представляете?
Все уже вокруг Ивана.
Диана млеет рядом. Их отношения явно продвинулись. Она вовсю мнет его рукав, крадучись кладет ладонь на колено.
Полковник, поймав меня взглядом, скосил глаза. Сделал лицо. Позже, утащив за пуговицу в угол, прошептал мне в ухо:
– Наша-то хромоножка его…
И сделал неприличный жест руками:
– У меня и пленочка есть…
Я пожал плечами.
– Эх, – с обидной безнадежностью махнул он, – интеллигент… Это ж какая зацепочка!
Я понимающе закивал: «А-а-а!» И невпопад процитировал, чуть переврав:
Селезнев перебил меня:
– Сечешь ведь! Когда захочешь… – И добавил: – Высоцкий, да? Люблю!
Очевидно, полковник решил использовать свою тайную паутину информации, компромата, шантажа и бог весть чего еще, дабы через Диану прояснить хоть что-то относительно нашего гостя.
Методы полковника Селезнева работают безотказно. Профессионал, что и говорить.
Уже через пару дней Диана рассказала ему все, что знала. Увы, ничего нового: что «да» – звонки и разговоры на чудном языке почти каждый день, пару раз звонили даже заполночь, и что «нет» – Иван на эту тему не говорит. Да, пыталась. Несколько раз приставала, расспрашивала. Отмалчивается.
«А однажды взял меня за подбородок, в глаза посмотрел – от этого взгляда вот такие вот мурашки по спине – жуть! – и сказал: «Двухходовка! Или грудь в крестах, или голова в кустах! Миллионы! Миллиарды!»