Жить не обязательно - стр. 31
Не завтрак, а пир!
Есть хлеб. Лепёшка на соде.
«Вот ты, Черныш, утверждаешь, что самая вкуснятина – это толстый, жирный лемминг. А по мне, так ничего вкуснее горячего оленьего бульона с чёрствой лепёшкой!»
– Хочешь кусочек? – сказал Сашка Александросу с набитым ртом.
– Опять дразнишься? Ты лучше вспомни, какой ветер дул в те три дня пока ты болел.
– Три? На мой счёт – два.
– На мой – три. Ветер вспомнил?
– Как не вспомнить! Южак. И теплынь была, – оводы и трясогузки появились.
– Оводы нам ни к чему. Южак – это на полрумба круче к берегу волны ложатся, по-другому ил-песок намывают.
И размывают.
– Что-то не врублюсь… при чём тут «размывают»?
– Вот. А обижаешься, когда тебе на позднее зажигание указывают!
– Но-но, полегче! А тупице пальцем покажи!
– Ты на берег давно ходил?
– Вчера. Воду брал, в суп добавить.
– И ничего не заметил?
– Заметил. Лёд растаял.
– Глазастый, прям страсть… А подо льдом ты ничего не оставил?
– А-а-а! – кусок застрял у Сашки в горле. – Там кормилец мой!
– Я думаю, не мешало бы глянуть.
– Спасибо, Сашок, бегу!
22. Карабин
Плотик качался на лёгкой волне у самого берега. Гарт скинул с ног свои «птичьи перья» и сиганул на влажные брёвна.
Пара гребков веслом – и вот он камень, за который он ухватился тогда, пропуская над головой волну.
А чуть дальше – чёрная палочка под водой.
Ствол.
И неотличимое от песка рифлёное цевьё карабина, укороченной охотничьей винтовки.
На глубине меньше метра.
Веслом он отодвинул ствол в сторону и, когда показался плечевой ремень, просунул в петлю конец весла и поднял своё оружие на плотик.
И ног не замочил!
На берегу Гарт поцеловал карабин в солёное мокрое ложе и прижал его к груди.
«Боже мой! Опять я стал полноценным мужчиной, работником великой тундры. Добытчик и охранник мой у меня в руках!
Спасибо тебе, Александрос!»
Вынул затвор, – всё в песке. В стволе ил.
Открыл магазин – пять патронов выпали на ладонь.
И тут всё в грязи, но с каким удовольствием будет он сейчас чистить-блистить своего друга и добытчика!
Грязь из ствола винтовки Гарт осторожно удалил «амелиневой» проволочкой и промыл его кипятком. Смазал изнутри остатками солярки, хоть оно и нельзя – соляркой.
И разобрал, промыл, прочистил.
И положил карабин на камень сушиться.
И патроны рядом. Пять тяжёлых жёлтых патронов.
Затем занялся делом. Вскипятил морскую воду в кастрюле, окунал в неё нарезанное тонкими ломтями оленье мясо и развешивал сушиться.
И всё нет-нет да и глянет на карабин.
И всё не верил счастью великому.
И всё улыбался, а потом запел.
23. Дела домашние
В этот радостный день Сашка успел поразительно много.
Когда мясо было развешено, он пододвинул вешала поближе к костру так, чтобы дымком протягивало и чтобы чайки не могли ухватить.
Вырубил днище из второй бочки и сделал «кастрюлю» по примеру первой, а края вытянул повыше. Получилось ведро. Дужку к нему согнул из найденной ранее на триангуляции железной проволоки.
Черныш доставил охотнику немало весёлых минут. Он свернулся клубочком неподалёку, прикрыл нос пушистым хвостом, и следил за всеми действиями человека с величайшим любопытством.
При ударе железом по железу возникал отрывистый резкий звук, от которого у песца непроизвольно захлопывались глаза.
Получалось: удар – морг, удар – морг, удар – морг!
Наконец, Чернышу это надоело, и он убежал на дальний песчаный бугор.