Жил на свете человек. Как мы стали теми, с кем родители говорили не общаться - стр. 8
Сейчас я, наверно, уже мог бы аргументировано поспорить с ним и развенчать этот стойкий миф, но в то время был совершенно безоружен. К тому же стихи Дениса мне действительно нравились. Он иногда показывал что-то написанное, и на меня его строки неизменно производили сильное впечатление, хотя я не знаток поэзии и современных веяний в литературе. Мне нравилась яркая образность его стихов, в них была своя красота, хотя эмоциональная наполненность порой и казалась мне тревожной. Но ведь на то она и поэзия, чтобы будоражить душу, разве нет? Вот, например, один из фрагментов его сочинений из того, что помню:
Впрочем, стихи – это уже немного другая тема, вернусь к рассказу о своей знаменательной встрече в клинике. С Денисом мы приехали туда на первую консультацию психотерапевта для беседы и выбора программы лечения и реабилитации. Как выяснилось тут же, на предварительном сеансе терапии, причиной такой неожиданной для нас, членов семьи, и кардинальной перемены в отношении лечения для Дениса стала трагедия, произошедшая недавно с его единственным близким другом – мальчик погиб от передозировки героина.
Возможно, впервые за все время употребления Денису довелось так близко увидеть лицо смерти и осознать реальную опасность для себя самого.
Теперь смерть была не где-то там, в набивших оскомину статьях и передачах, – о наркомании, побочных эффектах препаратов и губительных последствиях употребления, – теперь она была совсем рядом – на столе морга, куда Дениса пригласили для опознания. Немного оправившись от первого шока, он решил попробовать все же найти другую дорогу для себя. Ему ведь так хотелось жить, дышать, видеть и ощущать красоту и творить ее.
И вот мы в клинике. Подошли на ресепшн оформить карту и уточнить назначенное по телефону время приема, и вдруг слышу голос, показавшийся удивительно родным и близким:
– Антоха, ты, что ли?
Обернулся – на меня в упор глядит незнакомая женщина.
– Не узнал? Вот и славно, наконец-то буду богатой, – ухмыльнулась она.
– Неужели… – опешил я. – Олеся?!. Тебя не узнать…
Узнать в этой невзрачной отекшей тетке с опухшими глазами и темными кругами под ними ту стройняшку, хохотушку-веселушку и классную заводилу, которой она запомнилась по школе, было практически невозможно. Только характерные нотки в голосе и искорки, на миг сверкнувшие в глазах, выдавали в ней прежнюю Леську, подругу дней моих суровых.
– Ты что тут, с сыном? – кивнула она в сторону Дениса.
– Не, у меня-то дочка, а это мой племянник Денис. Танькин отпрыск, помнишь сестру мою? – пояснил я и, пока Дэн не слышал, уточнил: – Приехали на лечение записываться, проблемы у нас с парнем. Вернее, не с ним, а с препаратами и их употреблением.
– Наркотики? – понимающе кивнула Олеся, и мне показалось, что ее темные глаза помрачнели еще больше.
– Но ты-то, ты-то что здесь?… – Я пытливо всматривался в ее лицо, пытаясь разглядеть знакомые симптомы («Господи, неужели и она тоже?»).