Жидкая жизнь сублейтенанта Замфира - стр. 9
– Нет, ну вы видели? – обиженно сказал тот. – Трибуналом грозит! А что я могу сделать? Давление падает, сюда-то еле доползли. Мне самому впрягаться?
Василе кивал головой и цокал языком, но машинисту собеседники были без надобности. Из-за поломки паровоза эшелон застрянет здесь до следующего утра, посему подкрепление для Добруджанской армии из бойцов Сербской добровольческой дивизии задержится, и это грозит машинисту большими бедами. Василе посочувствовал, показал, где водокачка, а сам пошёл вдоль состава, потому что каждому – своё. Кому-то паровоз вести, кому-то под болгарскими пулями гибнуть, кому-то – вагоны пересчитывать.
Поезд загибался вдали, сербы восполняли истончающийся пар из паровозной трубы табачным дымом, и были они, в своих шинелях, похожи на стаю мышей-полёвок, спрятавшихся от лисицы за серо-зелёным барьером эшелона. Впереди мелькнул чёрный китель, неуместный здесь – мелькнул и пропал. Сублейтенант подошёл к первой платформе и приподнял брезент. Пахнуло металлом и разогретой смазкой, и он поставил в бланк первую единичку.
К тому времени, как Василе дошёл до конца поезда, сербы выкатили две полевые кухни. В запах креозота, смятой травы и обувной ваксы влился ещё один – восхитительный запах пшённой каши с мясом. Краснощёкий повар радушно помахал половником. С отточенностью циркового фокусника он подбросил алюминиевую миску, и солнце подмигнуло сублейтенанту с её отполированного бока. Повар подхватил её, шлёпнул половник своего варева и протянул Василе.
– Гладан? Пробайте! – весело сказал он.
Сербы в очереди радостно загалдели, жестами подбадривая румынского офицера. Василе смутился. Он представил, как будет есть кашу на глазах у всего этого разношёрстного воинства, под смех и задорные выкрики, словно дрессированная мартышка на арене цирка. Он натянул на лицо самую надменную маску, какую смог придумать, нервно дёрнул подбородком и, заложив руки за спину, зашагал к дому стрелочника. За спиной разочарованно загудели.
"Не будет вам развлечения!" – гордо сказал про себя Василе.
– Напрасно вы так, господин корнет! – услышал он французскую речь с рокочущим прононсом.
– Что, простите? Вы совсем знаки различия читать не умеете?! – возмутился сублейтенант так же на французском. Им он владел не хуже родного румынского.
Василе развернулся на каблуках к наглому сербу, но на берёзовом пеньке сидел незнакомый молодой офицер в чёрном кителе с красной выпушкой. Погоны на плечах украшали серебряные пропеллеры с крылышками. Нахал спокойно выгреб остатки каши и отправил в рот, потом встал, не торопясь, в полный рост и лихо, с дрожью в пальцах, козырнул.
– Поручик Сабуров, специальный авиаотряд Черноморского флота Его Императорского Величества, честь имею!
– Сублейтенант интендантской службы Четвёртой армии Королевства Румыния Замфир, к вашим услугам, – ответил ему в тон Василе.
– Простите, друг мой! Когда мы проходили знаки различия союзников я был не слишком прилежен. Зря вы так, лейтенант. Сербы – ребята радушные: другу рубаху последнюю отдадут, своей не будет – с врага снимут, а вы от угощения отказываетесь! – Поручик чуть склонился и доверительно сообщил: – А каша, скажу я вам, отменная.
– Я не голоден, – сухо сказал Василе.
Русский поручик был ему неприятен. Замфиру не нравилось открытое полнокровное лицо с пышными светлыми усами, голубые глаза в восточном разрезе, широкие плечи и крепкие руки. Ещё пуще раздражала вальяжность, непоколебимая уверенность в себе. Но особенно – эмблемы на его погонах. Авиатор, бесстрашный покоритель неба, современный Икар! Попадись такой на глаза Виорике…