Жестокий Ёкай для попаданки в новеллу - стр. 3

Я видела его впервые в жизни!

Но не смогла доказать это госпоже. Та подняла такой крик, что вскоре весь дом встал на уши. И теперь, не слушая никаких оправданий, мои вещи вышвыривали из дома как жалкий мусор.

Сундук был расколот и лежал на боку. Моя деревянная обувь валялась среди шелковых халатов, резных костяных палочек, гребней и расписных праздничных юкат, которые сшила мне мама и которые я бережно хранила. А теперь они сиротливо лежали на холодной земле под безжалостным взглядом утреннего солнца.

Огромный дом Ёнсу с резными деревянными балками и зелёной черепичной крышей сейчас враждебно смотрел на меня черными провалами окон.

Моя душа замерзала. А разум разрывало множество вопросов.

Кто тот мужчина, что спал в моей комнате?

Почему тот, кто говорил мне о любви — не хочет даже выслушать?

Я всё ещё невинна — это легко проверить, пригласив лекаря.

Но похоже — моя правда никому не интересна.

— Забирай своё жалкое приданное, потаскуха! — визгливый женский голос ударил по ушам.

Это мать Ёнсу — госпожа Рокомо — высокая и сухая женщина — ступила из парадных дверей дома на крыльцо. К ее морщинистому лицу приклеилось такое победоносное выражение, будто она и правда поймала опасного преступника. Юбка её расшитого журавлями кимоно хищно развевалась на ветру.

За ней молчаливой тенью следовал слуга из ёкаев — огромный мужчина с синей кожей, под которой бугрились мышцы. От висков, по линии роста волос, отходили, изгибаясь, толстые витые рога. Любого человека ёкай мог переломить как щепку, но стальная полоска ограничительного ошейника делала его послушнее верного пса.

Исполняя приказ хозяйки, рогатый ёкай магией вышвыривал из дома оставшиеся вещи. Они плыли по воздуху, а потом с глухим стуком падали на землю.

— Прошу… — горько прошептала я, всё ещё стоя на коленях перед Ёнсу. — Умоляю! Ты единственное, что у меня есть! Не бросай меня.

4. 1.2

Но жених молчал.

Я сжала в пальцах кимоно так сильно, что впивалась ногтями в кожу собственных бёдер прямо через ткань. Обреченно опустила голову. Белые пряди волос упали мне на лицо. А слёзы, кажется, кончились.

За одну ночь я потеряла всё.

Моя бедная матушка потратила последнее, чтобы собрать мне приданное. Как мне теперь посмотреть ей в глаза, когда она узнает правду? Как обеспечить сестру, которой нужно учиться? Все надеялись на меня.

Но я оказалась бесполезна. У меня ни работы. Ни накоплений. Куда мне идти? Что делать?

— Лина… — вдруг мягко произнёс Ёнсу, высекая из моего сердца искру надежды. Я подняла на него заплаканные глаза и наткнулась на ледяной взгляд. — Хватит оправданий. Уходи, пока тебя не вышвырнули.

Моя вспыхнувшая было надежда — потухла.

На языке крутились мольбы, но я сглотнула их, заставив провалиться через горло в желудок. У меня тоже была гордость — крохотная, но очень твёрдая. Раз он не верит мне… То… и мне ни к чему такой муж!

Я больше не буду просить.

Качнув головой, я горько усмехнулась. Поднялась — качаясь от слабости. Ни на кого не глядя, шагнула к своим вещам и начала их собирать — одной мне было их не унести, но никто не собирался помогать. Я собрала самое ценное в мешок, что валялся тут же — получилось совсем не много. Потом оглянулась… кое-чего не хватало.

— Где реликвия нашей семьи — хрустальная подвеска? — свистяще спросила я, выпрямившись и повернувшись к госпоже Рокомо.