Жестокие игры в любовь - стр. 34
И ушёл. Лёша ему ничего не ответил, только мрачно посмотрел вслед.
– Извините, Анна Михална, – буркнул Лёша и тоже стал подниматься к себе.
– Лёш, ну вы хоть как сыграли? – крикнула ему вдогонку Мика.
– Сорок два – тридцать восемь в нашу пользу, – ответил он, не оглядываясь.
Мика слегка озадачилась: чего же тогда он такой мрачный?
– Поздравляю!
– Спасибо, – донеслось сверху.
Мика пожала плечами и вошла вслед за бабушкой в квартиру. С порога её окутали запахи борща и свежей сдобы. Сразу захотелось есть, аж желудок подвело.
– Ты поосторожнее, – сказала бабушка чуть позже, за ужином. – Нашла тоже забаву – вертеть двумя. Имей в виду, ничем хорошим это обычно не заканчивается.
Мика замерла с ложкой у рта, сморгнула, удивленно воззрившись на бабушку.
– Ба, ты что? Я никем не верчу! Лёша мне друг. Просто друг. А Женя… одноклассник.
– Ну-ну, – хмыкнула бабушка, но развивать тему не стала.
И всё же, несмотря на удар баскетбольным мячом, на приставания странного мужика, на Лёшино недовольство и нелепые бабушкины подозрения, настроение у Мики было прекрасным. Даже сердце, казалось, не просто стучало в груди, а отбивало какой-то бравурный ритм. Хотелось кружиться по комнате и смяться. Но бабушка бы не поняла, она и так на неё весь вечер косилась.
Мика ушла в свой угол за шкафом, растянулась там на раскладушке с книгой… но спустя время поймала себя на том, что лежит просто так и беспричинно улыбается, что не прочла ни строчки, что в мыслях до сих пор прокручивает сегодняшний вечер, кадр за кадром, отбрасывая лишнее и дополняя кое-какими штрихами.
В своём воображении она ничуть не тушевалась перед Колесниковым. И не молчала неловко, пряча глаза. Она себе такие остроумные реплики придумала – даже жалко было, что на самом деле он их не слышал.
18
Когда эйфория, дурманящая мозг, схлынула, в голову назойливо полезли всякие мысли. Ещё хуже, чем накануне, когда она терзалась из-за соревнований.
Теперь её мучило: пойти или не пойти на свидание? Хотелось, конечно. Очень хотелось! Аж в груди сладко замирало, но ещё где-то глубоко внутри тихонечко скреблось беспокойство. Оно, как ложка дёгтя, отравляло радость, сеяло сомнения.
Был бы ещё это кто-то другой, не такой самовлюблённый, как Колесников, она бы так себя не изводила. Но будь это кто-то другой – встречаться с ним и не хотелось бы.
Но не быстро ли это всё? Они ведь толком даже не общались с Колесниковым. Да он особо и не выказывал желания, ну вот кроме как сейчас. Никаких знаков внимания ей не уделял, не ухаживал, не добивался. Позвал один раз – и у неё тут же от радости в зобу дыхание спёрло. Не слишком ли легко она согласилась? Вдруг это как-то не гордо. Могла хотя бы для приличия немного поупрямиться.
Даже не так, не упрямиться, всё-таки в жеманстве ничего хорошего нет, а просто ничего не обещать, скрыть радость, сказать – не знаю. Не для того, чтобы цену себе набить, а просто чтобы не выглядеть такой легкодоступной, ну и чтобы не давать ему лишний повод считать себя неотразимым.
Да чёрт бы с этой его самоуверенностью, больше всего Мика боялась другого. Вдруг она для него всего лишь развлечение? Вдруг она станет ещё одной «верой-соней-и так далее» в его коллекции? Нет, это ужасно…
«Да что со мной? – раздосадовано подумала Мика. – Это же всего лишь свидание! Зачем я себя накручиваю, зачем сразу думаю о плохом? Почему не могу как другие девчонки просто пойти погулять с понравившимся мальчиком? Что со мной не так?».