Жестокие игры II - стр. 27
(Макс Фрай)
– Психика человека представляет собой не какую-то абстрактную субстанцию, а связку субличностей. Они разнообразны по, так сказать, функции и возрасту: «внутренний ребенок», «внутренний взрослый», «внутренний родитель» и так далее. Они могут быть, кхм, парадными и скрытыми, могут отражать мужскую – «анима» – и женскую – «анимус» части. У среднестатистического человека все функции слаженно работают… – не иначе как читал мне курс психиатрии Вадим Юрьевич. – При диссоциативном расстройстве связь между субличностями нарушается, одна из них выделяется и может конфликтовать с остальными или с личностью-хозяином… Виталий Семенович, я не могу вас загипнотизировать и сказать одной из ваших субличностей «пошел на хер», – развел руками док.
Угу. Он – это тоже я.
– И что мне делать?
– Как я и говорил всегда – устранять конфликт. Вы – феномен во всех смыслах, дорогой мой друг, начиная от самого факта диссоциативного расстройства, закачивая общей, по вашим словам, с альтер-эго синестезией. Примите себя, Виталий Семенович, это будет первый шаг на пути самоинтеграции.
Попробовал бы он это принять, когда его женщину трахали бы его членом, но не он.
Бля-я-ядь, бред даже для такого психа, как я.
– Док… – вдруг ошпарило мыслью, – а я сам-то вообще… – повертел пальцем у виска, – не спятил?
– А как вам кажется?
Спятил.
– Так, ладно, я пошел…
– На МРТ, – перебил док, взяв мое направление, встал следом и кивнул на дверь. Я закатил глаза – сейчас запихает меня в эту «выхлопную трубу» и будет песочить мозг, дергая то мою личность, то альтер-эго. И так до тех пор, пока ему не покажется, что уже достаточно. – Посмотрим результаты и продолжим. Вы сегодня у меня задержитесь, молодой человек.
Серьезнее заявы от него я еще не слышал. И голос-то не изменил, но чувство, что в смирительную рубашку упаковал. Так я и поплелся за ним на МРТ и ПЭТ-сканирование.
Вот я попал…
***
Док стоял и рассматривал нейровизуализацию моего головного мозга. А я хоть и не первый раз видел эти срезы с разноцветными зонами, но ни черта не понимал.
– …Позитронно-эмиссионная томография зафиксировала, что при переключении на альтер-эго области, отвечающие за эмоции, функционируют в обычном режиме, как и при личности-хозяине…
Юрьич мял пальцами подбородок и всматривался в картинки, а я нетерпеливо посматривал на часы – собирался же учить вождению Маришку, но тут, походу, зависну еще на пару часов – уж я-то хорошо знал этот взгляд дока. А ведь собирался еще в бюро заскочить к Игорю. Ну надо же было сунуться к доку именно сегодня.
– То есть он чувствует все то же самое, что и я? – уточнил.
Вдруг из нас двоих мне это сомнительное счастье выпало?
– Да-да, именно так… – ответил психиатр, и я злорадно ухмыльнулся, посылая доппельга́нгеру «Еще раз к Маришке прикоснешься – буду пиздить тебя, как резиновую грушу». Надо было сначала к Пашке – попросить его, чтобы врезал от души, пусть бы двойник прочувствовал всю прелесть его отлично поставленного удара. – Но удивительно другое, дорогой мой друг… – док и так, и сяк рассматривал мои снимки и сверял с прошлыми, надолго замолчав.
Я не выдержал:
– Вы сейчас моей или своей смерти от старости ждете? – поинтересовался у него, цедя слова сквозь зубы. – Что там еще, твою мать?!
– Дело в том, что… хм-м… – док проигнорировал мою вспышку ярости и нетерпения, подсовывая снимки под зажимы на подсвеченном стекле. – Эта субличность не создает для вас барьеров, активность разных частей гиппокампа – центра памяти обо всех событиях жизни – полностью активна!