Жестокая сказка - стр. 39
- В первый раз всем больно, - бросаю сдавленно. – Я бы потерпела. Это бы прошло. Я бы привыкла. Разве не так все происходит?
Что-то касается моего лица. Области глаз. Висков. Какая-то ткань. Мягкая, плотная. Это повязка. Он выключил свет и еще повязку надел на меня. Для чего столько странных мер предосторожности? Что этот страшный человек скрывает?
Звон металла. Гулкий. Протяжный.
Сердце сжимается и застывает, когда понимаю: Граф избавился от маски.
- Пожалуйста, - повторяю твердо. – Я послушная. Покорная. Убери шелковые ленты. Они очень сильно пугают меня. Обещаю делать все, что нужно. Обещаю выполнять каждый приказ. Клянусь, я…
Кровать пружинит под тяжестью его веса. Замолкаю, не в силах продолжать, не способна вымолвить ни единого слова. Жуткие образы захлестывают сознание ледяной волной, заставляют снова задрожать. Опять прокручиваю в памяти слова Татьяны, живо рисую вероятные способы развлечений Графа. Его потребности трудно удовлетворить. Он заплатил серьезные деньги, астрономическую сумму и может принудить к чему угодно.
Боюсь даже представить.
Не хочу, нет. Совсем не хочу.
Холод страха сковывает по рукам и ногам. Без всяких проклятых лент. Но очень скоро становится жарко.
Мужское тело накрывает меня, прижимается вплотную, обдавая кипятком.
Я не готова к этому. Совсем не готова. Жадно ловлю воздух ртом.
Нет, Граф и раньше наваливался сверху, но это ощущалось совсем иначе, ведь он был одет, обнажал только возбужденную плоть. Я не чувствовала его обжигающе горячей кожи, не улавливала исходящий от него огонь. Теперь пламя пожирает меня. Резко. В момент. Без предупреждения.
Мужчина голый. Абсолютно голый.
Он устраивается между моими широко раздвинутыми бедрами, прислоняется так близко, что дышать становиться тяжело. Нереально. Невыносимо. Прежде чем я успеваю выдать хоть слово, его губы вонзаются в шею. Впечатываются, напрочь сбивая мой пульс.
Так меня никто не целовал. Никогда. Жадно. Яростно. Дико. И в то же время окутывая щемящей нежностью. Лаской. Колючей лаской, опасной, леденящей кровь, однако и до одури воспламеняющей.
Тело выгибается. Рефлекторно. Рвется навстречу к нему. Тело узнает хозяина в том, кого я сама совсем не знаю. Не представляю – кто он?
Темнота вдруг становится рельефной. Жаркой. До жути твердой. Обретает четкие грани и контуры. Обрушивается сверху гранитной плитой.
Громадный орган прижимается к низу живота, но проникать внутрь не спешит. Лишь погружает в оцепенение. Показывает всю силу возбуждения. Похоть никуда не пропала. Наоборот, ощущение, точно эта дубина сейчас взорвется от натуги.
Граф покрывает мою шею поцелуями. Втягивает кожу в рот, прикусывает. Не до крови. Без боли. Просто дарит чувствам особую остроту. После проходится языком, нежно, как будто намеренно дразнит и распаляет. Тьма вокруг лишь усиливает мои чувства, окунает в пучину чистого безумия.
Я пытаюсь угадать, как выглядит его лицо. Пробую представить. На автомате. Он очень крепко прижимается ко мне, корябает щетиной. Но черты разгадать трудно.
Вот только… будь у него ожоги, разве могла бы вырасти борода? А рубцы? Я не чувствую ничего такого. Или это обман? Эмоции мешают трезво оценить ситуацию.
Стон. Надсадный. Громкий. Порочный. Мой?
Закусываю губы, пробую сдержаться, очнуться, вынырнуть на поверхность. Но поцелуи опускаются ниже, отбирают последний шанс устоять под таким одуряющим напором. Я падаю в бездну, срываюсь в пропасть, во мрак.