Жестко и быстро - стр. 19
– У меня всего несколько вопросов…
– Смилуйтесь, сэр Рэмм, вы же не хотите, чтобы меня отсюда вышвырнули гвардейцы? В конце концов, за ваше здоровье отвечает магистр, а не я…
– Ладно, тогда позовите доктора…
– Сию минуту, только… Кхм… он магистр-целитель, а не врач. Вы задеваете его, называя просто доктором.
– Понял, спасибо. А сами не уходите далеко.
Как только магистр вошел, я поблагодарил его за медицинскую помощь и попросил продолжить сеанс посещения.
– Нельзя. Вам необходимо избегать сильных эмоций и восстанавливаться в тишине и спокойствии.
– Магистр, могу ли я быть спокоен, если у меня образовались пробелы в памяти, а человека, который так славно их латал, вы выставили в коридор? Как вы полагаете, что нанесет мне больше вреда: спокойный и полезный разговор с приятным собеседником или мои попытки встать, выдрать из вен иглы и сорвать бинты, сопровождаемые битьем аппаратуры и ожесточенным сопротивлением? Нет, я знаю, у вас там гвардейцы на подхвате, но тот господин удержит меня в постельке с куда меньшими проблемами, вы не находите?
Лицо доктора осталось идеально безмятежным, но в глазах что-то промелькнуло.
– Ладно, – внезапно согласился он и показал мне странную вещь, похожую на градусник. – Если эмоциональный фон поднимется выше нормы – я высажу его из автобуса, и следующие километров сто он будет ехать пешком.
– Да ладно, Спокойствие – мое второе имя!
– Ваше второе имя – Рюиджи, – ответил магистр и вышел.
Его слова внезапно приподняли мне настроение. Рюиджи. Вот так штука, оно или японское, или звучит почти как японское. Мелочь… а приятно, пусть всего лишь совпадение. Хм… Реджинальд Рюиджи Рэмм…Три «Р». Забавно.
Ответы я получил. Не все, но более чем достаточно для первого раза. Ответы господина Уэйна, «завершателя» – так тут душеприказчики называются – моего отца, стали первыми камешками лавины. Словно человек у огромного книжного шкафа, я попытался стащить с полок парочку лежащих на краю томиков, но за парочкой соскользнули соседние, и соседние, и соседние, пока меня не накрыло книгами-воспоминаниями, а в конце я еще и опрокинул на себя шкаф.
Я вспомнил если не все, то многое. Картина мира и моего места в нем обрела приемлемую целостность. Казалось бы, можно только радоваться, что все закончилось хорошо… Обвинения с меня, Реджинальда Рэмма, сняты, я больше не принадлежу к ненавистному Дому Рэммов, Сабуровы – в числе коих мой дед, отец матери, которую я не помню, мои дядя и тетя, двоюродные братья и сестры – забирают меня к себе…
Хорошо? Да, но не очень. Неизвестно, кто и зачем убил моего ненавистного двоюродного брата Томаса. Я его не убивал, и дело даже не в пройденном испытании, я просто вспомнил, как вошел в его комнату, намереваясь расхреначить статуэткой его коллекции пластинок и бабочек, а если придется – то и его голову, и сразу вляпался в лужу крови. Кто-то успел расхреначить голову Томаса до меня, и я не знаю кто. Безусловно, убийца оказал всему миру огромную услугу, избавив его от записной сволочи… всему миру, кроме меня, мне это вылезло боком.
А еще я знаю, зачем дед заявил свои права на меня, и мне не нравится уже сам факт, что я – фактически чья-то собственность. Мне это всегда не нравилось, еще до событий в пустыне, но, когда я… прикоснулся, скажем так, к душе старого мастера из иного мира, я понял, что это такое – свобода и независимость.