Жертвуя малым. Том 1 - стр. 57
– Кто? – спросила я, вдруг почему-то очень захотев дотронуться до него. Ну, просто… мне весь день было так плохо, и полегчало только тогда, когда удалось кому-то рассказать об этом. А сейчас от моих историй, похоже, другому человеку хуже во сто крат, чем мне было, и неужели нет ничего, что я могла бы для него сделать?! – Кто знал, Соль?
Он перевел на меня свои темные упорные глаза.
– Мудрая плебейской деревни, – отвечал он, и я поняла, что ничем не смогу ему помочь. Он мне – да, быть может, но я ему – нет. И это внезапное открытие собственного бессилия заставило меня заскрежетать зубами. Нечестно! Несправедливо! Почему я оказалась вовлечена во все это? Почему я должна нести ответственность за тех, кто сам, добровольно плевать на свою судьбу хотел? Какое мне вообще дело до всех этих плебеев?!
– Ведь они верят в тебя, – подавшись через стол к нему, сбивчиво заговорила я. – Ты для них – настоящий бог, стихийное бедствие, никто не знает, что у тебя на уме. Они попросили тебя освободить их товарищей, но обращались они не к тебе персонально, а к божеству в твоем лице, понимаешь? Они двояко к тебе относятся, верят и ненавидят, но вина в том божества, не твоя. И сейчас они защищают не тебя, они просто уверены, что так и было на самом деле: люди несправедливо осудили их соседей и родственников, а боги спасли. Те, кого не спасли, и были виновны. Мудрая была виновна, поскольку действовала на свой страх и риск. Но она-то знала, кто упокоил тех двоих, знала, но солгала, взяв вину на себя. Из всех из них она единственная могла позволить себе не только верить, но и сомневаться в тебе. Она одна смогла отнестись к тебе не только как к богу, но и как к человеку, понимаешь?!
Соль продолжал смотреть на меня все тем же темным птичьим взглядом, но постепенно и в нем, и в выражении лица парня что-то менялось. Как будто слегка ослаблялись струны, чуть-чуть, на тонкую лишь ниточку приоткрывались двери заколоченных наглухо чуланов. Словно озеро, замерзшее много лет тому назад, наконец-то начало готовиться к ледоходу. Я умолкла и села на пятки обратно, в груди бешено колотилось сердце. Вот что я сейчас делаю? – подумала я. Пытаюсь избыть собственное бессилие.
– Допустим, ты бог, и как божество обладаешь определенной функцией, ее нельзя отнять или изменить, она задана изначально. Но как человек ты наделен свободой воли и можешь действовать вне предписанных догмами условий. Точно так же любой верующий ограничен рамками своей веры, но волевым решением всегда может выйти за эти рамки. Всегда, понимаешь? И совершать любые поступки.
И цвет, и выражение лица Соля вернулись к нормальному своему состоянию. Костяная поза, которую он принял в начале моего рассказа, тоже незаметно сменилась на более расслабленную. Да и мне скрежетать зубами уже не хотелось. Вот чего-нибудь пожевать – определенно да.
– А ты не такая тупая, какой кажешься, – проговорил Соль все еще тяжелым голосом, но уже в обычной своей грубовато-прямолинейной манере. – Где так поднаторела в богословских диспутах?
– Не зря же столько лет грызу гранит науки, – хмыкнула я. Услышать комплимент, пусть даже сомнительного качества, из уст блудного императорского отпрыска было приятно. Кстати, он ведь не отрицал давеча, что он сын Божественного. Это что же, получается…