Жернова времени - стр. 18
– Ну что, очухался? – перебил я словоизлияния старлея. – Пойдём в тепло.
У входа в блиндаж маячили две приникшие друг к другу тени. При нашем приближении они отпрянули в разные стороны. Я подтолкнул зазевавшегося Ваню и прошёл мимо влюблённых, словно ничего не заметил.
– Жора, вы там слишком не налегайте, завтра с утра бой, – услышал я за спиной голос Кретова.
– Не переживай, командир, всё будет в порядке. Сапоги дорогу знают, – ответил я, не задерживаясь.
Утро следующего дня выдалось хмурым и неприветливым. Низко над головой гуляли тяжёлые тучи. Свежий ветерок гонял по полю клубы белого снега.
– Пурга будет, – сплюнул под ноги Валера.
– Ну и хорошо, немец в такую погоду воевать не любит, – жизнерадостно прихлопнул руками в меховых рукавицах Серёга.
– Вон командир бежит, сейчас обрадует, – недовольно сообщил Валера.
Парень был явно не в духе. И отчего бы это?
– Будем брать Максимово, – переведя дух, выпалил подбежавший командир.
И вновь наша «тридцатьчетвёрка» мчится навстречу разрывам и пулемётной стрельбе. Вновь поднимаются со штыками наперевес солдатские цепи. Молоденькие лейтенанты сорванными на морозе голосами, подгоняя замешкавшихся бойцов, кричат свои первые в жизни матерные слова. А где-то недалеко в тылу приникли к прорезям пулемётных прицелов такие же молодые ребята. Но им дан другой приказ, стрелять не по фашистам, а по своим. Если, не дай бог, они не выдержат этого ада и побегут в тыл. Заградотряды войск НКВД претворяли в жизнь директиву Ставки «Ни шагу назад!».
Когда я сказал, что наша «тридцатьчетвёрка» мчится вперёд, то немного приукрасил. Густо падал снег. При такой видимости мчаться мы никак не могли. Мы ползли со скоростью, позволяющей нашим пехотинцам не отстать.
– «Коробочка-5», ты где? – раздался в наушниках голос комбата.
– Ответь ему, что скоро будем у околицы Максимова, – крикнул Саша стрелку-радисту.
– Командир батальона, к которому ты прикреплён, просит не ждать пехоту, а ударить по огневым точкам и обеспечить прорыв в село, – передал комбат.
– Понял! – крикнул Кретов. – Серёга, а ну-ка наддай!
Дома у околицы села неожиданно вынырнули из-за снежной стены.
– Жора, любишь из люка смотреть? – повернулся ко мне Саша. – Сейчас самое время. Давай, а то Серёга совсем ничего не видит. Как бы не прозевать чего.
Я выбрался наверх и уселся на краю люка. Сухой колючий снег нещадно сёк лицо. Прикрывая ладонью глаза, я вглядывался в проступающие сквозь снежную круговерть дома и строения. А это что?
– Командир, – крикнул я, нырнув в люк. – Впереди на полпервого в хлеву немецкий танк.
– Сергей, не попадись! – предупредил водителя политрук.
– Вижу!
– Бронебойный! – это уже ко мне.
Я ждал этой команды, и снаряд, звонко клацнув, упал на лоток казённика.
– Короткая!
На всякий случай я приготовил второй снаряд. В это время наш танк тряхнуло.
– Кусается! – закричал Валера. – Увильнул, гад!
– Бронебойный!
– Есть!
– Короткая!
– Получи, сволочь!
Я вынырнул из башни и увидел, как от овина в разные стороны разлетаются брёвна. Словно в замедленной съёмке, немецкий танк как бы вздулся, а затем громко лопнул. Башня сорвалась, и отлетела далеко в сторону. Я свалился назад в свою башню.
– Боеукладка сдетонировала, – осипшим голосом произнёс Кретов.
И каждый из нас в этот миг подумал: «Хорошо, что не мы». Ведь даже представить страшно, что происходит с человеческой плотью, оказавшейся в этом огненном аду.