Жёны Ра - стр. 16

– Скорее всего, да. Я хотя бы знаю, чего ожидать со всех сторон.

– То есть в этом порядке, сдобренном ужасом, ты чувствуешь себя более… привычно? Как зона комфорта?

– Получается, что так.

Я удивилась степени собственного идиотизма.

– Я сейчас задам странный вопрос… – протянула Анна, – а этот парень, с ним ты чувствуешь себя спокойно?

– Нет, порой с ним я чувствую дикий страх.

– Хаос или порядок?

– Хаос.

– Хаос и страх. То есть он как бы переходное звено между твоим состоянием сейчас и тем, что проецирует на будущее подсознание.

– Как дверь?

– Возможно. Длительный дистресс заставляет бессознательное искать нечто снаружи, что позволит разрушить старые обстоятельства. Но не как костыль, скорее как ожидание волшебника или крестной феи.

– Кажется, понимаю. Это скорее про то, что кто-то поверит в тебя больше, чем ты сам. Проекция магии.

– Интересно сказано: кто-то поверит в тебя больше, чем ты сам. Я думаю, что бессознательно ты ищешь нечто иррациональное, что способно разрушить твою прежнюю жизнь. В темные времена часто случаются удивительные, исцеляющие чудеса.

В апреле мы с Джамилем виделись всего один раз после конференции. Встретились на Сенной, прошли до Гражданской и свернули на Невский, несколько раз наугад заходили во дворы, исследуя начинку города: вентиляционные шахты, странный аукционный зал, кукольный магазин, проход на крыши, детские площадки, дворы-колодцы, клумбы и мусор. Некоторые дворы были загадочными и вмещали в себя еще несколько дворов или проходы в переулки, другие выглядели тоскливо и навевали грусть, но встречались по-настоящему опасные места, из которых хотелось сбежать как можно скорее. Мне всегда нравилось это в большом городе: он живет своей жизнью, и у каждого района, улицы и переулка есть своя атмосфера.

Я привела Джамиля в свой любимый бар и угостила терновым джином. Джамиль был серьезным и уставшим. Он рассказал, что был на свидании дважды – с девушкой-фотографом и дамой из приложения для знакомств, которую повел на мою выставку.

– Ты серьезно?

– Вполне.

– И что она сказала?

– Что не сможет с тобой конкурировать. Закатила мне сцену.

– Очень жаль, Джамиль.

– А я думал, тебя это развеселит.

– Не очень-то это весело, на ее месте я бы тоже закатила сцену. Ты поступил, как ребенок.

Мы вышли из бара и свернули во двор. Апрельский воздух был еще холодным, но с какой-то пьянящей остротой врезался в нос, казалось, что им невозможно надышаться. Дворы пахли весной. Все кругом взрывалось. Звуки, цвета, запахи. Сырость проступала на стенах, делая их ярче, и легкий ветер приносил оживленные голоса со стороны проспекта.

– Мне всегда казалось, что весна заставляет людей сходить с ума. Чувствуешь этот воздух? Я серьезно.

Я засмеялась и села на плетеные качели.

– Ты пьяная, что ли?

– О, ты улыбнулся. Ты так редко улыбаешься.

К моему удивлению, он сел рядом.

– Замерзла?

– Нет. Это все джин.

– Я устал, Лиз, пиздец как устал.

– Помнишь свою первую девушку?

– Мы учились в одном универе. Только я на первом курсе, а она на третьем. Она была, ладно, скажу, она была мулатка. С длинными ногами и огромной копной черных кудрей. Она подошла ко мне на какой-то тусовке, чтобы просто переспать. Серьезно. Мы пошли гулять, и я признался, что никогда не был с женщиной. Она не поверила. Мы пошли в общагу, но комендант нас не пустил. Тогда я поднялся наверх, выгнал соседа из комнаты, потом спустился вниз и затащил ее через окно первого этажа. Все это время она ждала на улице, и когда мы были наверху, она сказала: «Джамиль, это просто отвратительно. Я уже ничего не хочу». Я сделал чай, мы поговорили, потом я проводил ее вниз, помог пролезть через окно, потому что испугался, что комендантша заметит и вышвырнет меня, вернулся и лег на кровать. Было гадко. Мы всю дорогу шли молча. А наутро я обнаружил клочок бумаги с номером телефона, – на этом месте он прервался. – На следующей неделе мы снова встретились. Я выгнал соседа. И едва мы закрыли дверь, как она расстегнула мой ремень, скинула брюки и оседлала меня прямо около двери.