Женское время, или Война полов - стр. 43

– А откуда у него эти фотографии? – спросила дочь русского президента, сидя в отцовском (а до того – горбачевском, брежневском, хрущевском) кабинете, разглядывая фотографии, доставленные Пашутиным.

– Это его племянница передала из Нью-Йорка, – ответил Яшин. – Она раньше работала на ГРУ под крышей «Аэрофлота». А теперь у нее какая-то фирма в Штатах, импорт – экспорт. Но оформлена, конечно, на кого-то другого. Чтобы дядю не подставлять.

– Вот блин! – возмутился президент. – У всех, понимаешь, дети в Америке! Демократы, ё-мое! Ты можешь представить, чтоб племянница Берии или Молотова имела свою фирму на Западе? А? Да Сталин бы им головы, понимаешь, поотрывал!

Дочь молчала. Она сидела в золоченом кресле екатерининских времен и ждала. Она знала, что отец просто отводит руганью душу. Хотя пресса уже открыто пишет, что президент лишь послушная кукла в руках своей дочери и ее команды, на самом деле это далеко не так. Куклы не выкидывают те фортели, которые можно ждать от отца в любую минуту. С тех пор как она лишила его алкоголя и очистила Кремль от спаивавших его массажистов и банщиков, она вдруг оказалась перед совершенно неожиданной проблемой: к отцу вместе со здоровьем вернулись и самые элементарные мужские силы и желания. В конце концов, он еще нестарый мужчина! Но разве может она, дочка, решить этот вопрос? А помочь ему втайне от нее никто из новой кремлевской гвардии, конечно, не решится. Между тем из-за этого неудовлетворенного «беса в ребре» отец с каждым днем становится все капризнее, вспыльчивее и грубее. Из его обращения с подчиненными почти исчезло местоимение «вы», а из поведения – прежние выдержка и хладнокровие. Теперь он может публично ущипнуть за задницу смазливую стенографистку, наорать на министра обороны. Словно былая партийная закваска вдруг поперла из него, как перебродившее тесто. «Какого хрена вы мне раньше не доложили?!» «Я тебя из дерьма министром сделал, а ты даже с реформой справиться не можешь!» Конечно, на публике ему приходится вместо этих акцентов употреблять маловыразительные «понимаешь» и «это самое». И тогда получается какая-то каша, а вовсе не то, что он имеет в виду. Мало кто догадывается, что если заменить эти «понимаешь», «э-э-э» и прочие заминки на нормальные русские термины, то все речи последних российских лидеров тотчас обретут яркую образность и конкретный смысл. Потому что мат в их лексике – это вовсе не ругань, а признак власти, как звезды на погонах. Только хозяин имеет право материться, никто больше! Поднимаясь по номенклатурной лестнице к вершинам власти, отец и все, кто был в Кремле до него, терпели мат своих хозяев, не имея права даже чертыхнуться в их присутствии. И отводили душу еще большим матом на своих подчиненных. Однако, взобравшись наконец на вершину власти, отец вместо возможности материться, как Хрущев, на всю страну вынужден теперь еще осторожнее выбирать выражения – вот ведь в чем парадокс демократии! Да, сегодня любой работяга может орать (и орет!) публично: «Наш президент – говно!», но попробуй президент сказать то же самое о своих избирателях! Вот он и отводит душу в узком кругу, вот и тянет руганью время, чтобы отложить решение, которого ждет от него Пашутин.