Женское счастье - стр. 9
– Ты очаровательна, Зайчонок, – шептал ей Игорь, должно быть, сам опьяненный произошедшим сближением и обоюдным азартом.
Но вот и последний аккорд песни. Публика остановилась, признательно похлопала в ладошки, стала медленно расходиться. Вера и Игорь мягко отстранились друг от друга.
– Спасибо тебе, Зайчонок… Я так никогда в жизни не танцевал…
– Врешь, – усмехнулась Вера, но тут же вкрадчивым голосом прибавила: – Это тебе спасибо, – и в знак какой-то исключительной взаимности сильно прижалась к Игорю – почти что стиснула на короткое время. Такое объятие обычно бывает перед разлукой, перед дальней дорогой, люди обнимутся крепко-крепко, поцелуются – и разойдутся.
Кубыкин, развалившись, сидел в кресле, от нечего делать ковырялся зубочисткой под ногтями на большом пальце руки и рассеянно посматривал по сторонам – разалевшийся от выпитого и немного обманутый… Он ничего не заметил. Да и Вера тогда вела себя поистине артистично: как ни в чем не бывало, смело глядела на него – глаза в глаза.
– Не опускай так низко узел, – посоветовала она Кубыкину и хотела поправить на нем галстук. Но Кубыкин отбрыкнулся, пробурчал:
– Я эти галстуки терпеть не могу! Говорил тебе давай не наденем… Еще надо выпить.
Вскоре Вера весело угощала Кубыкина.
– Сам я возьму. Чего ты? Не безрукий, – отнекивался он.
Но она все равно приставала к нему с закусками. Веселая, возбужденная от своей свободы и нахлынувшей влюбленности в его приятеля, она начинала испытывать смак в этой игре.
– Кушай, кушай, дорогой! Могу я за тобой поухаживать в день твоего варенья? – приговаривала она и нежненько, держа большим и указательным пальцем, подносила к его губам жирную маслину.
На Игоря теперь она смотрела по-другому: незаметная посторонним, счастливая, эфемерная связь между ними установилась, и Вера не стыдилась своей кокетливой жульнической улыбки. И что в том такого? Даже моралистка может поплыть от прилива сантиментов, от кратковременного помрачения мозгов, от пьяных позывов к чьей-то нежности… К тому же она видела, что очень нравится Игорю, а это всегда дурманит.
Вдруг под покровом скатерти Верину руку взяла чья-то рука, не Кубыкина… Вера захотела еще выпить.
И надо же затем такому случиться! Музыканты, вернувшись после антракта, по просьбе какой-то Лары объявляют: «Дамы ангажируют кавалеров! Белый танец».
– Что, именинничек, пойдем? – игриво спросила Вера у Кубыкина, хотя в подоплеке можно было заподозрить другое: я, мол, тебе предлагаю потанцевать, но хочу, чтобы ты отказался.
Кубыкин кисло сморщился, будто ребенок, которому наливают рыбьего жиру:
– Так ведь танцевали уже.
– Ну и сиди! У меня есть с кем танцевать. Можно вас? – она улыбнулась Игорю, в ее взгляде заискрились озорные огоньки, словно любовный треугольник был уже неизбежен.
– Вот-вот! С ним и развлекайся! – усмехнувшись, поддержал Кубыкин. – У него лучше выходит. Он, я знаю, даже вальсировать умеет. Он же все время возле артистов вертится. А я пойду вниз. Мне пора освежиться…
Из этого танцевального путешествия Вера вернулась не просто нацелованной и обласканной, но и с условием завтрашнего свидания.
«Завтра в двенадцать, – шептал ей Игорь. – Кубыкин точно весь день пробудет на даче. Ему привезут бетонные перекрытия, приедет кран… Я буду ждать тебя… В двенадцать… Слышишь, Зайчонок? – он говорил с настойчивостью и горячим желанием.