Женские образы в творчестве Валентина Распутина - стр. 10
Сразу же после выхода в свет повести «Прощание с Матёрой» развернулась бурная полемика, в том числе вокруг творчества писателя в целом. Так, участники дискуссии в журнале «Вопросы литературы» критиковали автора за доминирование чувства умирания, обвиняли в «противоречивости» художественной концепции, заданности исходных предпосылок, предрешённости финальных выводов» [23, с.37]. Другие критики признавали новую повесть художественным достижением Распутина, не укладывающимся ни в какие умозрительные представления и ломающим сложившиеся стереотипы восприятия. Особое внимание привлекало богатство социально-философской природы произведения, умение Распутина решать на локальном материале «вечные» вопросы человеческого бытия и народной жизни, мастерство в передаче речи старых крестьянок, возрождающей первозданность русского прошлого [Там же, с.58, 74-75].
Несмотря на мировое признание повести, спор о ней продолжается и сегодня. В критике можно встретить упрёки автору «Прощания с Матёрой» в «фаталистическом чувстве неизбежного зла, том двойном чувстве, с которым русский человек взаимодействует с судьбой, смиряясь с нею, но страстно и глубоко обосновывая внутреннее несогласие» [17, с.15]. Тем не менее, тот же критик находит в «Прощании с Матёрой» особую просветлённость, сокрытую в языке, который как бы становится самостоятельным героем повести. «Поэтому же печальная по сюжету и жёсткая по мысли повесть светит по прочтении родным обнадёживающим светом», – пишет В.Курбатов [17, с.89].
«Внутренне соотносясь с древними мифами о гибели Земли, эсхатологической, апокалипсической темой в мировой литературе, повесть Распутина сопрягает судьбу уходящей в прошлое традиционной России с судьбой мира, бытовые ментальные пласты – с философией русского космизма. Малый островок Матёра, мир уходящей в небытие земной жизни с её привычными формами и чётко очерченными границами предметов окружён магической водяной стихией, словно таинственным и манящим космосом. Распутин воплощает своё философско-религиозное мироощущение в картинах природы, утверждая мысль о повсеместном проникновении божественного начала», – подчёркивает А.Большакова [4, с. 584].
После повести «Прощание с Матёрой» Распутин замолчал почти на десять лет. Был затянувшийся творческий кризис, разрешившийся появлением совсем не распутинского по стилю произведения – пятой его повести «Пожар» (1985), в которой нет всего того, что составляет высшую художественную ценность его повестей первого десятилетия. И наоборот, «Пожар» отличает такая открытая, яростная публицистичность, которой в помине не было прежде у Распутина.
Типичная для Распутина диалектика созидания и разрушения, естественности и искусственности находит гротескное воплощение в этой необычной повести, отразившей качественное смещение в традиционных естественных связях человека и мира. Парадоксальным искажением, симптомом ненормальности в повести о катастрофе в посёлке лесорубов становится «перевёрнутое» употребление древних языческих символов, старинных обрядовых моделей, ритуалов. Это повесть о «светопреставлении», «пожаре» начала восьмидесятых годов, в которые жизнь, как считает главный герой Иван Петрович, движется вспять, становясь слепой и первобытной. Стремясь добывать, люди разрушают и губят. Происходит, как представляется Ивану Петровичу, стирание границ между добром и злом, расстроенность жизни, где «всё вокруг замутилось», «пошло боковым ходом». Мысли героя неожиданно оказываются созвучными философским сентенциям Гамлета, возникают даже словесные совпадения («мир расшатался» и «век расшатался»).