Женские мистерики - стр. 26
Была она, надо отметить, личностью выдающейся, себя почитала педагогом с большой буквы «Пе». Но если какому-нибудь сумасбродному режиссёру вздумалось бы ставить детский спектакль, например, «Айболит и другие звери», используя штатный педсостав вышеупомянутого учебного учреждения, и раздавать роли, то Гарпине идеально подошёл бы свирепый аллигатор-людоед. Долгого вживания в образ не потребуется: та же степень кровожадности и то же сочетание микроскопического мозга и чудовищной мощности челюстей. Всех детей без разбору Гарпина Яковлевна профессионально ненавидела, и целью жизни заслуженного педагога было, во что бы то ни стало, любыми способами сделать жизнь окружающих максимально невыносимой.
Бред, выдаваемый за инновационные педагогические технологии, не слушал никто, включая престарелую директрису, которая умудрялась засыпать даже на собственных «открытых» уроках. Докладчица по многолетней привычке с каждой минутой урока становилась всё свирепее и неустанно делала несчастным коллегам злобные замечания, видимо путая их с учениками. Но, как обычно бывает, не видела того, что творится непосредственно перед самым носом. Говорят, крокодилы близоруки и бросаются только на движущуюся жертву.
Оля и Нонка всё это время переписывались, истратив на общение уже половину толстой тетради. Для остальных измаявшихся учительниц день был окончательно выброшенным из жизни и причислен к искупительным мукам.
– Оль, глянь как у Гарпии уши покраснели от натуги, сухоблядка сегодня в ударе! Ишь лютует! Смотри, смотри, скоро пена ядовитая из пасти попрёт!!!
– Ну, чего на неё смотреть, на идиотку! Пощёчина гуманизму! Расскажи лучше как у тебя? Колян не объявился???
– ОЛЯ! Не сыпь мне соль на рану! После последних событий он вообще навряд-ли насмелится из норы выползти. Знаешь, я у него когда деньги на аборт выбивала, он мне вкрадчиво так лопотал-лопотал, смущённо взор потупив долу: «Ну что ж, в следующий раз будем аккуратнее…» Я то по его скользкому тону тут же смекнула, что никакого «следующего раза» он не допустит – не дождёшься. Испужался гнида, до заикания @жжж!!!
– Нон, почему ты сразу самое плохое думаешь?
– Потому что уже две недели от него ни гу-гу! А на прощание он на меня зыркнул, как буйно помешанный Парфён Рогожин перед убийством Настасьи Филипповны. (Нонка была филологом и поэтому как устная, так и письменная её речь изобиловала не только едким подростковым сленгом, заимствованным у 8-го «б», где она была бессменным классным руководителем, но и сравнениями из классической литературы в рамках программы средней школы) Ну, ничего, сикатилло, подожди! Я буду мстить, и МСТЯ МОЯ СТРАШНА!!!
– Охланись, лапочка, у меня сегодня родной муж вообще ночевать не пришёл!!!
– КАК???!!! Опять???!!! И ты до сих пор молчишь!!!
– Нон, я боюсь прилюдно разрыдаться! Невыносимая пытка! Душу прям, как раскалёнными щипцами, из нутра тянут! А ведь в эти дни всё хорошо было. Ушёл на работу… и не появился… Знаю же, что живой гад! Сколько раз уж такое было! Таскается по шалавам! А всё равно точит-точит-точит: «Что случилось? Вдруг убили?»
ВЫВО-РРРРРРА-ЧИВАЕТ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!................
Следующий разговор о сокровенном состоялся между подругами только через два дня.
Понедельник – день, как известно, тяжёлый. Но для Оли он и вовсе стал неподъёмной ношей, что придавила к самой земле. Муж Дима гулял с четверга, и появился дома только воскресным вечером, когда перетянутые Олины нервы висели оборванными струнами. Сама она была близка к самоубийству, лежала неподвижно на диване в захламлённой комнате и смотрела в одну точку на потолке. Когда заботы о малолетнем сынишке Коленьке всё же заставляли подняться, то любые передвижения неминуемо провоцировали новые взрывы истерики, после которых руки сами собой опускались, падала и разбивалась посуда, разливалось по столу молоко, сыпалась на пол крупа.