Женщины Никто - стр. 28
– Обалдел, поди, от русской красоты.
– Откуда ты знаешь, что он америкос?
– Да ты что? – выпучила глаза Марина. – Он не просто америкос, он еще и миллионер. Его отец – медийный магнат, а сам он продюсирует какой-то блокбастер. А знаешь, зачем он в Москву приехал?
– Зачем?
– Ему нужна актриса на главную роль! По сюжету она русская! – торжествующе воскликнула Марина. – И угадай, кого пропихнули на кастинг?
– Судя по твоему лукавому виду, тебя, – улыбнулась Поля.
– Вот именно! – По Марининой интонации можно было подумать, что кастинг ею уже успешно пройден.
Возможно, так оно и было. Марина вечно путалась с какими-то бандитами, таким ничего не стоит подсидеть Пенелопу Крус и водрузить на ее место такую вот Маринку Иванову, которая сначала сольется в экстазе с Брэдом Питтом, а в титрах не забудет передать привет Толяну, Коляну и светлой памяти погибшего в перестрелке Вована.
Наверное, Роберт так и остался бы для нее одноразовым впечатлением, если бы Марина не произнесла роковую фразу:
– А хочешь, поехали со мной? Будет весело!
От скуки ли или потому что неписаный закон городского выживания гласит: чем больше у светской девушки знакомств, тем больше у нее шансов, Полина согласилась. Не подозревая о том, что это равнодушное «да» еще много раз сыграет против нее – одинокими ночами, когда она точно знала, что он греет постель костлявым Мисс Хрен Знает Что, удушающими приступами ревности, экспериментами с алкоголем, нерожденным ребенком и внезапно принятым решением больше никогда не пытаться завести детей.
В тот момент они оба еще были самими собою. Роберт – веселым бабником в белой футболке, Полина – холодной принцессой серого города, который отбирает надежду гораздо чаще, чем ее дает.
Она и сама не поняла, что же произошло. Ее сознание не нащупало ту отправную точку, с которой стартовала катастрофа.
Будничное утро, привычная серость за окном, хлюпающая слякоть вцепилась в сапоги, как колорадский жук в картофельный лист. Стоя в пробке на Ленинском, она тысячу раз пожалела о том, что поддалась на Маринкину провокацию. Ну разве ей может быть интересно понаблюдать за тем, как обнаглевший голливудский мужлан пошлет к черту тридцатипятилетнюю русскую актрису, возомнившую, что она может сыграть студентку колледжа?
Про студентку ей Марина рассказала утром, по телефону. Русская студентка по гранту приезжает в американский колледж, где сталкивается со снобизмом, ксенофобией и чуть ли не некрофилией: вот в чем заключался сюжет фильма, с помощью которого Марина Иванова надеялась прорваться на обложку американского «In Style».
– А ты уверена… Нет, я ничего не хочу сказать, но… Марин, ты ж взрослая баба, а там совсем свежее лицо нужно, – попробовала образумить ее Полина.
Но разве можно образумить почуявшего сметану кота?
– Ерунда. Я специально сделала химический пилинг, если снимать через чулок, сойду и за пятнадцатилетнюю.
– Как это, через чулок? – Поля не знала, смеяться ей или плакать.
– Говорят, Гурченко через капроновый чулок снимают. А что, стильный ход.
Конечно, все получилось так, как и предполагала Полина. На кастинг явилось больше сотни приятно возбужденных актрис, почти все они были намного моложе и красивее Марины, ради удовлетворения амбиций были готовы на все, и это емкое ВСЕ сочилось из их нахальных порочных глаз, угадывалось в очертаниях их затянутых в дорогое белье грудей, звало, манило, орало о доступности.