Женщины, которые меня… научили готовить - стр. 13
– да дежурно восхитился маленькой дочкой, отметив определенное сходство с мамой.
Тем самым я, видимо, открыл ящик Пандоры. Ответив ей, я дал ей отмашку, и она начала восхождение к своей вершине. Выждав какую-то понятную только ее календарю паузу, она сменила тактику и перешла на странную повествовательную форму сообщений. В них она многословно рассказывала о прошедшем дне, температуре воды, составе завтрака Амельки и как они вместе скучают по папе. Ну скучают и скучают, подумал я, и в образе папы мне явился статный австралийский абориген с кольцом в носу и обязательным копьем в руке. Именно так я с детства представлял аборигенов.
Но из следующих сообщений я понял, что Амелька ждет папу, не складывая маленьких ручек. Ждет и с маминой помощью разрисовывает на компьютере папины фотографии, украшая их всякими финтифлюшками. И в подтверждение она прислала мне несколько фотографий, на которых я с ужасом увидел… себя в окружении сердец, искр и разноцветных звезд. Одинокий большой муравей нечеловеческого страха медленно пробежал по спине, оставляя мокрый след холодного пота. Амелька – плод непорочного зачатия! Дева Мария новой эры!
Я вгляделся в фотографии Амели. Ну да, определенно умные глаза, красивый носик, да и вообще определенное сходство угадывалось. Равно как и с любым другим мужчиной. Шутка тянула на черный пояс. Я попытался весело отреагировать на эту новость, но, как это обычно бывает, про неизвестных до определенного момента детей мужчины шутят плоско и жалко. Я не стал исключением. Сообщив, что от мамы Амельке досталась красота, я решил больше эту тему не педалировать и обойтись без шуток.
А никто вообще не собирался шутить.
Она словно не читала мои ответы. Сообщения приходили с разной регулярностью. Иногда по десять сообщений в день, потом неделя перерыва. Тоска и нежность сменялись плохо скрываемым раздражением, требованием поскорее вернуться и обещанием приготовить настоящую «Павлову», которую они с Амелькой готовят каждый раз к моему приезду. А я всё не приезжаю…
Причем, в ее сообщениях я постоянно мигрировал с побережья Австралии в Россию и обратно по нескольку раз в день.
Не задерживайся после работы.
Нам нужно понимать, на какое число брать билеты, чтобы ты нас мог встретить в Пулково.
Любимый, если ты еще не выехал, захвати для нашей принцессы йогурты Chobani, которые ты привозил в воскресенье. Они ей так понравились!
Амелька спрашивает: «На этом самолете летит папа?»
(К этому сообщению была прикреплена фотография девочки в детском кресле с бумажным самолетиком в руках)
Отвечать я ей перестал. Мне стало не по себе, хотя, явно ничего страшного физически со мной произойти не могло. Она, действительно, жила в столице Австралийского Союза, я понял это по многочисленным фотографиям с детских площадок. Так что внезапного визита я не ждал. Но какое-то странное чувство тревоги меня не отпускало. К лету количество сообщений сошло на нет, но только для того, чтобы осенью вспыхнуть с новой силой.
Она сетовала на то, что не может понять, почему я так с ней поступаю, почему, несмотря на всю любовь к ней, я всё чаще исчезаю в гараже и не зову ее на свои дружеские пати. Мои скачанные из Интернета фотографии она вставляла в рамки рядом со своими, заменяя мной кого-то стоящего рядом с ней. Амельки в сообщениях почти не было. Лишь изредка в сделанные наспех селфи попадало испуганное личико немного подросшей девчушки. Она же, судя по присылаемым фото, превратилась во взрослую женщину с яркими губами и безумными глазами. Не выдержав этого раунда, я заблокировал ее.