Женщины, изменившие мир - стр. 5
Ну а как иначе объяснить, что двое самых верных Риму полководцев-императоров – Гай Юлий Цезарь и Марк Антоний – изменили всю политику государства в ее пользу?! Так как всерьез рассматривать магию в качестве главной причины ее очарования не представляется возможным, приходится искать другие варианты. Может, все дело в красоте?
Спустя два столетия после правления Клеопатры римский историк Дион Кассий описывал царицу как «женщину непревзойденной красоты», которая «выглядела исключительно». К сожалению, не осталось скульптур, о которых можно было бы с уверенностью сказать, что они изображают Клеопатру, зато есть ее изображения на древних монетах. Но на всех монетах той эпохи изображена мужеподобная женщина с крючковатым носом… В общем, отнюдь не воплощенная Афродита. Однако не следует забывать, что в древнем мире монеты были средством активной политической пропаганды. Клеопатру специально изображали мужеподобной, похожей на ее предков-мужчин из рода Птолемеев, – чтобы узаконить право молодой женщины на правление государством, а не для прославления ее красоты.
Но, возможно, стоит выйти за рамки понятия чисто физической красоты. Дион Кассий пишет, что Клеопатра «обладала восхитительным голосом и знала, как сделать общение с собой приятным для каждого, кто ее видел». Древнегреческий историк Плутарх в биографии Марка Антония описывает внешность Клеопатры так: «Красота этой женщины была не той, что зовется несравненною и поражает с первого взгляда, зато обращение ее отличалось неотразимою прелестью, и потому ее облик, сочетавшийся с редкою убедительностью речей, с огромным обаянием, сквозившим в каждом слове, в каждом движении, накрепко врезался в душу. Самые звуки ее голоса ласкали и радовали слух, а язык был точно многострунный инструмент, легко настраивающийся на любой лад, – на любое наречие, так что лишь с очень немногими варварами она говорила через переводчика, а чаще всего сама беседовала с чужеземцами – эфиопами, троглодитами, евреями, арабами, сирийцами, индийцами, парфянами… Говорят, что она изучила и многие языки, тогда как цари, правившие до нее, не знали даже египетского, а некоторые забыли и македонский». Очарование Клеопатры, по мнению Плутарха, было связано не столько с ее внешностью, сколько с интеллектом, характером и, по-видимому, искусством вести беседу – она владела даром слушать и слышать собеседника и умела выражать свои мысли понятным для него образом.
В то время как греки обычно пренебрегали воспитанием дочерей, даже в царских семьях, Клеопатра явно имела хорошее образование, которое, наложившись на ее природный ум, дало превосходные результаты. Она стала настоящей царицей-полиглотом, причем ее лингвистические способности не обошли и латынь, хотя просвещенные римляне, например Цезарь, в совершенстве знали и греческий язык. Обладая тонким умом и несокрушимой уверенностью в себе, Клеопатра овладела искусством располагать к себе людей, а так как сила была все-таки в руках у мужчин, то египтянка успешно использовала свои таланты на любовном поприще.
О детстве и юности Клеопатры ничего неизвестно. Но с самого рождения ей приходилось наблюдать за тем, как неумелые и глупые действия ее родственников губят ее страну. Ее отец, о котором Цицерон писал, что «он не царь – ни по своему происхождению, ни по духу», был слабым правителем: он полностью отдавался своим страстям вместо государственных дел, предпочитая вино и игру на флейте руководству страной. Лукиан Самосатский отмечает: «Так, при дворе Птолемея Авлета, прозванного Дионисом, нашелся человек, который оклеветал платоника Димитрия в том, что он пьет воду и один из всех на празднике Дионисия не облачился в женское платье. И если бы он, приглашенный к царю, с утра на виду у всех не выпил вина, не взял в руки бубен и не стал играть и плясать в тарентинском женском наряде, – он не избежал бы гибели как человек, который не только не радуется благоденствию царя, но, напротив, придерживается враждебного ему учения…».