Женщина в лунном свете - стр. 8

– Доктор. Заведующий отделением. Человечище! Специалист, каких мало.

Иван кивнул.

– Значит, я тут со вчерашнего?

– Так точно, – Серега улыбнулся своими железными зубами, – всю ночь оперировали. Только полчаса назад привезли сюда, в палату.

Послышался скрип отворяемой двери, на Ивана дохнуло сквозняком.

– Ну как там наш больной? – раздался веселый молодой голос.

– Он! – шепнул Серега и быстренько слинял на свою койку.

Над Иваном склонился симпатичный мужчина лет тридцати пяти, светловолосый, с хитро прищуренными серыми глазами.

– Ну напугали! – произнес он шутливо-сердитым тоном. – Я уж думал, мы вас потеряем. Такое кровотечение внутреннее открылось… – Он покачал головой в белой шапочке. – Но вы не переживайте, Иван Павлович. Все образуется. Гемоглобинчик мы вам поднимем, посадим вас на диетку, проколем укольчики, и будете как новенький. А вот спиртное придется на время позабыть.

Иван доверчиво смотрел в ясное, открытое лицо врача. Он ему нравился, целиком и безоговорочно. Даже дурацкая и смешная манера говорить в уменьшительно-ласкательной манере о медицинских терминах: укольчик, гемоглобинчик, диетка. Врач подмигнул Ивану, проверил капельницу и широкими стремительными шагами вышел из палаты.

– Видал, какой? – проговорил Серега со своей кровати.

– Отличный мужик, – согласился Иван.

– А то. Его фамилия Трефилов. Он здесь главный на целых два этажа.

– А ты с чем лежишь? – поинтересовался Иван. – Тоже с язвой?

– С ней, родимой, – подтвердил Серега, – здесь таких много, пол-отделения. – Он вдруг скорчил уморительную мину. – Выпить хочется, смерть.

– А нельзя?

– Нет, конечно. Если Антон узнает, вообще убьет. Он нас, алкашей, лечит, с того света, понимаешь, вытаскивает, и все для чего? Чтобы свой желудок водкой разрушать? Для этого?

– Нет, конечно, – охотно согласился Иван.

После пережитого пить ему совершенно не хотелось. Хотелось спать. Закрыть глаза и погрузиться в дрему.

– Эй, спать нельзя, – потормошил его Серега. – У тебя же капельница.

Но тут пришла сестра и капельницу отключила. Иван благополучно уснул, а когда проснулся, у кровати на стуле сидел Борька.

– Ну пап, ты даешь. Я приехал, а ты без сознания на полу. Черный весь. Напугал до смерти.

«Напугаешь вас, – мрачно подумал Иван, – небось обрадовались до чертиков. Решили, что все, кранты».

– Тут тебе Зоя собрала то, что врач разрешил.

Борька деловито стал выкладывать из пакета на тумбочку бутылку воды, банку с каким то слизистым отваром, фруктовую пастилу. Иван вспомнил, что ничего не ел с тех пор, как очнулся после реанимации, но аппетита ни малейшего не почувствовал. Борька налил ему воды, он сделал пару маленьких глотков, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Там было тихо, боль, убаюканная лекарствами, крепко спала.

– Я пойду, – засобирался Борька, – Зоя дома ждет. Завтра на дачу. Ты отдыхай, набирайся сил. Я послезавтра заеду. – Он слегка сжал Ивану руку и ушел.

– Сын? – спросил Серега.

– Ага.

– Красивый. Но на тебя не похож.

– В мать, – тихо сказал Иван.

– А кстати, где супруга твоя? Что не пришла проведать?

– Умерла, – коротко бросил Иван и повернул голову к стенке.

– Прости, брат, – неловко проговорил Серега. – Я ж не знал.

– Ничего.

Иван почувствовал, как наваливается на него привычная тоска. Какая разница, дома он или в больнице – все равно Нину не вернуть, а Борька чужой, Зойкин. А Серега – что Серега, просто посторонний мужик. Ему не понять…