Женщина с пятью паспортами. Повесть об удивительной судьбе - стр. 57

Приехав во Фридланд, Лори разразилась слезами, когда узнала, что она не застала звонка своего жениха Манфреда Шредера, который служил в качестве атташе в германском посольстве в Афинах. Они собирались пожениться весной, но теперь всё стало спешным. «Кто знает, сколько ещё…» – эта недосказанная мысль стала всеобщей. Лори намеревалась ехать в Грецию и как можно скорее выйти замуж за Манфреда, в случае если всё будет складываться к худшему.

Радость Ольги по поводу нашего благополучного возвращения омрачилась из-за новой собаки, тем более что она сразу же подверглась нападению старого ворчливого домашнего пса Цезаря. Наш шотландец был, однако, так очарователен, что Ольга быстро примирилась с его присутствием, правда, при условии, что он будет находиться в нашей комнате и в саду. Его имя Шерри и адрес мы попросили выгравировать на его ошейнике, который, впрочем, уже был украшен звёздочкой с эполет его владельца, обер-лейтенанта. Первые дни пёс становился почти безумным от волнения, когда слышал самолет, и мчался смотреть, приземлился ли он. Но шотландская порода собак – животные философского склада: уже спустя несколько дней он счастливо бегал за мной и начинал волноваться только тогда, когда мимо пробегал кролик. Ночью он спал на старом диване в моей комнате.

Однажды его хозяин навестил нас. Лори, которая хорошо разбиралась в знаках отличия, сказала, что он летчик-истребитель. Во всяком случае, на нем был испанский орден, и он тоже был в легионе «Кондор» во время гражданской войны в Испании. Его мнение о советских летчиках было такое: они хотя и храбрые, но их легко можно перехитрить. У них есть неприятная привычка уничтожать врага и тогда, когда он уже покинул на парашюте подбитый самолёт.

Когда он играл с Шерри, который от радости подпрыгивал в воздух на своих четырех толстых коротких лапах, как цирковой пони, его мрачное, задумчивое лицо светлело. Вскоре он должен был уехать.

Мы никогда его больше не видели. Он написал однажды, мы ответили, и это наше письмо вернулось назад с лапидарной надписью: «Пал в бою». Хотя мы его и мало знали, его смерть нас очень огорчила.

В среду, 30 августа, мы были озадачены странным смешением дат. Соседка получила свои документы о мобилизации (в качестве сестры милосердия), датированные понедельником, 28 августа, а на них было помечено: «Третий день мобилизации». Мы предположили, что с субботы, 26 августа, произошло принципиальное изменение, тогда, когда на рассвете должно было начаться наступление, как сказал нам Гайя. Друг Тео Бальтазара сообщил нам, что его полк как раз собирался открыть огонь согласно полученному ранее приказу, когда гонец принёс противоположный приказ. Командир полка хотел было уже расстрелять гонца как провокатора, и лишь с трудом удалось его убедить подождать до тех пор, пока станет известно всё точнее. Гайя Страхвиц подтвердил, что приказ не стрелять «поступил в некоторые части лишь за десять минут» до установленного ранее срока наступления.

Снова вспыхнула надежда: перед этим трудно было себе представить, что можно ещё остановить это быстро продвигающееся войско. Может быть, мы просто не знали, что в последнюю минуту было достигнуто какое-то соглашение? Напряжение стало почти невыносимым. Ольга стонала: «Вы ещё молоды, вы не знаете, что значит война. Безграничная скудость, нескончаемые смерти! И в конце концов никто не победит!».