Женщина из морга - стр. 24
Казалось бы, никто не запрещал Оле переделать все по своему усмотрению. Но ей всегда было как-то неловко об этом заводить разговор. Единственным ею внесенным изменением была гостевая, переделанная в художественную студию. Попытка поменять под себя расстановку кухонных принадлежностей потерпела полный крах. Нина Григорьевна, молча все снова расставляла «по местам». И когда перестановка туда-сюда повторилась в третий или четвертый раз, Оля просто махнула на все рукой. Выяснять отношения из-за этого ей не хотелось. Забрав себе в единоличное владение гостевую, Оля купила туда кофемашину и небольшой чайник. По крайней мере, теперь она могла спокойно пить кофе и чай, не находясь под неусыпным оком «домоправительницы».
По стеклу забарабанил дождь. Оля включила дворники и медленно поехала к воротам. На нее из окна смотрела Нина Григорьевна. Ей всегда хотелось сказать Оле, чтоб она не бежала из дома, чтоб она спокойно ела, ставила все на кухне, как ее душа пожелает. Но что-то все время мешало женщине, знавшей Олега с пеленок, пойти на контакт. Лучшая институтская подруга его матери ничего не могла с собой поделать: она была Оле как свекровь, она была даже хуже, чем свекровь, потому что права никакого не имела затевать выяснения отношений. Она стала прислугой в доме, в котором до появления Оли, чувствовала себя хозяйкой. Единственной отдушиной были звонки Олеговой матери. И сейчас она тоже подошла к телефону, чтобы набрать знакомый номер:
– Понимаешь, опять укатила, – начала Нина Григорьевна рассказывать подруге, – я тут значит наготовила, а она опять – швырк из дома.
Дальше разговор пошел, как по писанному: обе женщины с удовольствием говорили о том, что Оля вышла замуж не по любви, а по расчету, что хозяйка из нее никудышная, и что детей она иметь, к сожалению, не может…
***
За столом напротив Олега сидела платиновая блондинка с волосами чуть не до попы. Волосы были наращенными, и во время секса девица всегда немного нервничала, так как Олег любил за волосы дергать и довольно сильно. Олег подумал про Олю. У его жены волосы были темные, до плеч. Вначале их знакомства они были натурального цвета, а с переездом на Рублевку стали отливать красивым каштановым блеском. Несмотря на то, что в Рублевском салоне Олю стали красить, она всегда выглядела натурально. Олега это в начале и привлекло – Олина естественность во всем: и во внешности, и в поведении. Но сейчас напротив сидела крашенная блондинка с ярко-красными губами, длиннющими ножищами, которые слегка были прикрыты мини-юбкой. Блондинка съела последний салатный лист и жеманно попросила заказать кофе.
– Я тороплюсь, – неожиданно сказал Олег, – деньги официанту я оставлю, так что ты тут спокойно допивай кофе. Да, вот еще, – Олег залез в портмоне, – деньги на такси. Закажи себе машину.
– О’кей, – на лице у девицы не отразилось ни грамма эмоций. Она закинула ногу за ногу, взяла деньги и спокойно положила их в сумку. Когда Олег вот так же отправлял домой жену, а сам собирался продолжать вечер где-нибудь с друзьями, она всегда оскорблено поджимала губы, и иногда ему даже казалось, что Оля вот-вот расплачется от обиды и швырнет ему деньги в лицо. Этой, блондинистой, все было по барабану. Мама, считавшая Олю охотницей за деньгами ее сына, никак не хотела понять, что женился он очень правильно, именно на той, которую его состояние не волновало совсем, а в какой-то степени даже, раздражало. Главным обломом в Оле было то, что она не смогла выносить ребенка. Олег оправдывал свое равнодушие к жене только этой причиной. Остальные он не видел и видеть не хотел.