Женщина для утех семьи Бэкхейм - стр. 29
Ну, ты и дура, Римия.
Лорд Лавтур что-то бормотал, размазывая собственное семя по моим ногам – не знаю, почему, но ему это нравилось, а меня так едва ли не тошнило от этих его дурацких замашек. Сильнее, чем обычно, захотелось умыться, смыть с себя его пряный запах, завернуться с головой в одеяло. Ни о чём не думать, никого не видеть.
День рождения леди Асгаи! Через два дня! - внезапно меня чуть ли на месте не подбросило. После смерти лорда Соделя шумные праздники устраивались реже – то ли круг общения новых хозяев замка был куда уже, то ли им просто не хотелось возиться с организацией, но дни рождения всё же отмечались. Меня туда, конечно же, не звали, но дело было не в этом – на такое мероприятие жена лорда Ликора непременно позовёт единственного близкого родственника, своего старшего брата Мизерта, урожденного Лода, однако в результате ряда бедственных для его финансового положения событий, связанных с неуёмным пристрастием к азартным играм, официально вошедшего в род Бекхэймов.
Какой-то старый закон, будь он проклят, будь они все прокляты!
Я с трудом подавила дрожь – не дай Создатель, задремавший было Лавтур интерпретирует мою дрожь по-своему.
Может быть, лорд Мизерт в этот раз не приедет. Может быть, он тяжело заболел, с ним случился несчастный случай, может быть, он вообще умер – в конце концов, люди же иногда умирают по самым разным причинам!
Я не считала себя злым человеком, но у любого, даже у моего почти безграничного терпения есть предел. Однако внутри, я, конечно же, понимала, что окончательное избавление от лорда Мизерта почти так же маловероятно, как случайно отыскать в саду имения Бэкхеймов сундук с девятью сотнями тысяч золотых хорров.
15. Глава 12.
Леди Асгая нравилась мне куда меньше, чем леди Кариса. Примерно одного и того же возраста – около сорока пяти лет - они были совершенно разными, пожалуй, настолько же разными, как и их мужья-братья, неудивительно, что несмотря на многие годы жизни в одном доме между ними не возникло даже подобия дружбы. Вдова лорда Соделя была тихой, мягкой, светловолосой женщиной с округлым лицом и взглядом, всегда опущенным в пол. Ни ревности, ни злорадства в отношении её я никогда не испытывала, пожалуй, только жалость и смутное чувство вины. Сын не показывался дома, муж откровенно говорил, что чувства к ней давно угасли, другие родственники не баловали её вниманием. Последние годы даже принимать пищу она предпочитала у себя, на злополучном четвёртом этаже, и я видела её очень редко, чаще всего – в небольшом закутке возле дома, своеобразной теплице, в которой леди Кариса выращивала дивной красоты орхидеи множества различных сортов. Они цвели даже сейчас, зимой, только в отличие от жаркого лета теплица была заботливо перетянута какой-то серой переливающейся гладкой тканью, вероятно, удерживающей тепло внутри.
Леди Асгая, жена лорда Ликора и мать Лавтура, была её полной противоположностью. Крикливая и шумная, она сразу же безоговорочно привлекала к себе всеобщее внимание, чего, в сущности, и добивалась. Надо полагать, в молодости её яркая красота была необычной и эксцентричной, и сейчас в глубине души леди безумно скучала по тем временам. Худощавая и черноволосая, с острыми чертами лица, леди Асгая отказывалась признавать собственный возраст, одевалась вызывающе и броско, тщательно закрашивала первую седину, до безумия обожала единственного сына и – ненавидела меня. Впрочем, её можно было понять. Может быть, поведение мужа она ещё как-то и оправдывала пресловутой "мужской природой" и желанием продлить молодость, а также насолить старшему брату пусть и после его смерти – последнее она, вероятно, даже одобряла, но пристрастие ко мне ненаглядного Лавтура было для неё как кость в горле.