Женька, или Одноклассники off-line - стр. 35

Со мной многие хотели ехать на Лазурный берег, но в тот год наша семья оказалась там все-таки без друзей. Зато мы вывезли за границу Женькину маму. Мы сняли два номера – для себя и для мамы с Малышом. Мама была счастлива, она впервые выехала за пределы Родины, так как из-за работы в секретном НИИ у нее раньше такой возможности не было. Даже когда НИИ развалилось, и не было уже никакой работы, ни обычной, ни секретной, шлейф секретности продолжал тянуться за Женькиной мамой. Наконец, ей выдали паспорт, и мы решили отметить это грандиозное событие выездом во Францию.

– Раньше положено было начинать с Болгарии или Румынии, – скромно заметила Ольга Петровна, когда мы предложили ей ехать с нами.

– Раньше с тебя секретность не сняли бы вообще никогда, – пробормотал Женька, – но если тебе сильно надо начать с Болгарии …

– Нет, нет, – затрясла головой мама, – Франция меня вполне устраивает. Тем более, что я буду там с Малышом.

Чем сможет ей там помочь еще плохо говорящий даже по-русски Малыш, было не очень понятно, но мы ничего комментировать не стали.

* * *

Ой, мне тут полегчало! Жена, мать и ребенок съехали на лето в деревню. Там, конечно, полегче и им будет: и нянек побольше, и свежий воздух. А я хоть смог опять подумать о цели в жизни. Галочек маловато. Всего четыре. А народу – тьма тьмущая. Как еще всех упомнить, никого не забыть в суете такой.

Встретил недавно Женькину мамашу. Собирается с внуком во Францию на лето. А я ей: «Моя маманя с внуком в деревню поехала». Она мне: «Вот и я бы лучше на дачу, но так уж вышло. Поедем во Францию, на море. Малышу-то рановато, но ничего, может и нормально все пройдет». Я ей посочувствовал. И понял фразу из какого-то сериала: «Богатые тоже плачут». Плачут, конечно, если жизнь бьет, так уж всех, без разбора.

Французский городок на долгие годы ставший нашим пристанищем для летнего отдыха назывался Фрежюс. Знаменит он был только одним: давным-давно в нем останавливался на ночлег по пути к месту своей ссылки Наполеон. Соответствующая табличка висела на домике, в котором произошло сие счастливое событие и те туристы, которые ее замечали, могли поставить галочку в своем культурном развитии еще в одном месте.

Городок в основном был расположен ближе к горам, и карабкаться вверх по узеньким улочкам было в жару довольно-таки утомительно. Поэтому основная масса туристов так и довольствовалась до конца своего отдыха той местностью, которая простиралась вдоль моря.

Из окон отеля открывался вид потрясающий: небольшой порт, забитый белоснежными яхтами, мостики и за ними маленькие ресторанчики, которые вечером начинали светиться всеми цветами радуги. Мы выходили на свой балкон с бутылочкой французского вина и заплесневелыми сырами на тарелке. Мы почти ничего не говорили весь вечер, только иногда вздыхали, отпивая глоток из бокала, со словами: «Как же хорошо!».

Женькина мама, Ольга Петровна, вообще говорила очень мало. Она никак не могла поверить в то, что она во Франции. И единственное, что ее спасало – это кухня. В шкафчиках стояла посуда самого разного назначения, холодильник раз в несколько дней забивался нами всевозможной едой, и Ольга Петровна могла готовить в свое удовольствие. Недостающую для полного счастья большую кастрюлю для супа мы по ее просьбе раздобыли в ресторане при отеле. Я ела салатики, а Женька, Малыш и сама Ольга Петровна питались на обед по московской привычке супами.