Женись, я все прощу! - стр. 7
– А! – заорала Люська, тряся его за грудки и пытаясь привести в чувство. – Подлец и негодяй!
– Не трогай Федечку! – пискнула Настасья и выпрыгнула из стенного шкафа. – Не нужно его душить. Он хороший.
– Настька? – очнулся тот и обрадовался. – Ты откуда? Или я и на тебе женился? У меня что, гарем?
– Падишах нашелся, – буркнула та, увидев, что убивать Смолкина никто не собирается.
– Давай дотащим его до спальни, – сказала Люся подруге, резонно предположив, что одна с нетрезвым Смолкиным не справится.
– Ни за что! – заорал тот, прикрывая ширинку брюк. – Только не в одной постели!
– Девственник нашелся, – хмыкнула Люська и схватила Смолкина под мышки. Настя взялась за ноги, и они потащили упирающегося Федора в спальню. – Сейчас мы его разденем, – грозно нахмурилась Люська, – и отхлестаем тем березовым веником, что висит у него в ванной… Имею право как законная супруга!
– Царь небесный, – прошептал убитый унижением Смолкин, – завтра же брошу пить. Только огради от этого исчадия ада!
Бить его не стали, ограничились устным предупреждением. Федор клятвенно пообещал приходить вовремя домой, не интересоваться другими женщинами и бросить пить. Люся ему не поверила. Она догадывалась, что завтра Смолкин побежит в загс разводиться. Но не тут-то было! Мало того, что там ремонтировали крышу, так еще и следующий день был выходным. И до него нужно было дожить.
– Оставайся, – предложила Люся подруге. – Он проснется и меня убьет. Моя смерть будет на твоей совести, Белкина.
– Федя не такой, – твердила Настасья, прикрывая дверь в спальню. – И я рада, что у вас не было брачной ночи.
– А я-то как рада, – усмехнулась Люся, раскрывая все шкафчики в комнате мужа в поисках спиртного. – Ни брачной, ни послебрачной. Я же сказала, что не стану с ним заниматься любовью.
– Может быть, тебе признаться, что ты беременна? – предложила Настя.
– Может быть, – согласилась с ней Люся, разглядывая найденную бутылку с початым чинзано. – Вздрогнем по капле? Мне необходимо расслабиться.
Девушки прошли на кухню и закрылись. Люся нашла в холодильнике Смолкина «Докторскую» колбасу, заботливо припасенную для сына его мамой, и открыла первые попавшиеся консервы – кильки в томате. Закуска вышла так себе, холостяцкая. У Смолкина не было ни конфет, ни шоколада, который так любила Люся. Пить вино с кильками и колбасой ей не хотелось. Но не идти же на ночь глядя в магазин. Или к соседке в бигуди. Впрочем, та могла бы ее пожалеть: бедняжка, вышла замуж за такого идиота. Но сегодня Людмиле жалость была не нужна. Ей следовало настроиться на утреннюю встречу с «любимым» супругом.
– Чтоб у вас все было замечательно! – пылко произнесла Настасья, закрыла глаза и выпила.
– Ты это о чем? – удивилась Люся, которую вовсе не устраивала замечательная жизнь с Федором.
– О вас, – всхлипнула подруга. – Вы такая интересная пара.
– Так, – отодвинула ее бокал Люся, – тебе больше не наливать. Ешь кильку.
Из спальни раздался храп Смолкина. Девушки притихли.
– Я, пожалуй, останусь, – сказала Настя, втянув голову в плечи. – Вдруг ты его покалечишь.
Рассуждать о том, кто кого покалечит в начале семейной жизни, с Белкиной было бесполезно. Такая беззаветная любовь, которую она испытывала к Смолкину, не искоренялась ни каленым железом, ни другими душевными процедурами. Пришлось хлестать чинзано одной и выслушивать замечания подруги о том, какая они хорошая пара и как прекрасно смотрятся вместе. Люся вспомнила лоснящееся лицо супруга, его пухлые губы, ошарашенный вид… Как можно любить Смолкина? Она не представляла. И догадывалась, что он никогда ей этого не простит. Ну и что? Зато запомнит на всю жизнь.