Жена в наказание. Укрощение темного - стр. 45

– А к полуночи и до людей дошло. Мужчин в основном.

– Погибшие есть? – резко спросил Мелдиор.

– Раненые только, избитые и покусанные, – отчитался староста, – около двадцати человек заперли в околотке, к тому времени как мы собрались и к вам сюда поехали. А вот скотина полегла частично, не успели спасти.

– Страшно домой возвращаться! – выкрикнул один из мужчин.

Действительно, странная история. Мороз по коже.

– Хорошо, сейчас же к вам едем, – решил Мелдиор, – медлить нельзя.

Мужчины переглянулись. Один из них робко сказал:

– А без нас там не обойтись? Может вы со своей охраной…

– Боитесь? – прищурился чернокнижник. – Оно и понятно, у меня здесь свой отряд есть, сейчас им клич кину. Но неужто вы тут спокойно можете сидеть, не зная, живы ли ваши семьи?

– Я одинокий! – хлюпнул носом тот, что первым признался в страхе.

– Таким, видать, и останешься, – припечатал его Мел, – что ж, неволить не стану. Кто хочет, может отсидеться, мои слуги отведут вас во флигель, переждать. Остальные – со мной.

Все, кроме “одинокого” собрались следовать за чернокнижником.

И тут ужасное случилось. Староста, что от обещания помощи успокоился и потянулся к ароматным пирожкам, вдруг выгнулся, как от судороги, затем заскрипел зубами. И принялся реветь, как дикий зверь.

А потом схватил блюдо и кинул его прямо в Мелдиора, устроив пирожковый обстрел.

– Вот она, вот она, зараза неизвестная! – заголосили остальные. А староста с безумным видом надвигался уже на герцога.

20. ГЛАВА 19. Чернокнижник и его подвиги

Утро добрым не бывает. Эту народную мудрость Римма Федоровна вспомнила, проснувшись от изжоги. Ее юное тело протестовало против образа жизни, который его совсем уж не касался, если на то пошло!

Простонав, она поднялась и добрела до роскошной ванной комнаты, зеркало в котором показывало ее актуальную версию. Глаза чуть припухшие, рыжие волосы растрепаны. А нежного румянца как не бывало! Оттенок лица чуть зеленоватый даже, прямо скажем. И в области солнечного сплетения давление ощущается.

– Вот не вмешивалась бы ты, Аримея, в мою ночную жизнь! – сказала Римма Федоровна отражению. И тут же икнула.

В животе появилось покалывание. Вот досада-то. Молодая же девка теперь, а пищеварение нежное досталось!

Раздосадованная Римма Федоровна выполнила положенные с утра процедуры, отметив, что румянец возвращается.

– Минералочки бы, – сказала она сама себе вслух. Прислушалась к звучанию собственного голоса и продолжила:

– Одичаю я тут, и поговорить не с кем особо. Надо бы в люди. Или хотя бы чтоб ремонт скорее начался.

Да, тут она оторвется по-полной, руководя подрядчиками.

Подойдя к синему зеркалу, она уставилась на отражение, жившее внутри. Ее прежнее тело. Одежда, что сейчас на ней, на зеркальной версии выглядит нелепо растянутой. Грудь передавлена и глаза, кажется, вот-вот из орбит выпрыгнут.

– Печальное зрелище!

Позади что-то мелькнуло, производя голубоватые брызги по воздуху, раздался треск.

Резко обернувшись, Римма Федоровна снова увидела призрачную кошку.

– Констанция! – обрадовалась она пусть и неживой, но кажется душе.

– Давай хоть с тобой поболтаем, так я себе безумной казаться не буду. Кошка неожиданно перестала метаться, села, посмотрела на Римму Федоровну умными ярко-голубыми глазами.

– Что ты за мной ходишь? Если я тебя привязала именем, это что-то должно значить, ведь так?