Жена про запас - стр. 32
— Я не знаю, — моя улыбка показалась Турсуазе недостаточно радостной, должно быть, потому что она коснулась моей руки кончиками пальцев и кивнула. — Что? Ты думаешь, что тут какая-то история?
— Не знаю... но вы так печальны, когда речь заходит о семье...
— Я думаю, что нас всех не покидала мысль, что однажды отец выдаст нас замуж, и это будет очень полезно для страны, но совершенно нами не желанно. И вот я замужем... и отчаянно желаю полюбить свой новый дом всем сердцем. И мне... страшно само собой. И тоскливо думать, что будь я сейчас дома, всё ещё ждала бы своего жениха и боялась, не зная, кем он окажется. Это чувство предвкушения, в нём что-то есть. Сейчас же всё будто бы и решено, но будто бы и нет. Мне сейчас странно! Вот как. Но я очень хочу полюбить всё это...
— Успешно?
— М-м... — я задумалась. — Мне весело. Веселее, чем было в Экиме. Мне нравится быть хозяйкой дома и собственной жизни. Знаешь, одна из моих сестёр замужем за настоящим чудовищем, и отец знал, что из себя представляет тот человек.
— Зачем же выдал? — ахнула Турсуаза.
— Деньги, — голос дрогнул. Я не любила признаваться вслух, что мой отец порой вёл себя с нами, как настоящий работорговец. Мне приятнее было думать, будто мы ему хоть немного, но были нужны.
— Сестра пришла к нам через два дня после свадьбы... а отец её не пустил, — от холода в собственном голосе у меня по коже пошли мурашки. — Она... выглядела ужасно. Будто её дикие волки задрали...
Турсуаза побледнела, а я поняла, что её и правда это шокирует куда больше, чем любую Экимку.
Я снова испытала стыд за свою страну.
Снова поняла, что у нас приняты такие кошмарные вещи...
И как наивно смотрят на мир фольетинки?
— Вы будете ему писать?
— Нет. Пока нет. Я бы хотела для начала понять, повезло мне в браке или нет, — я хохотнула, а Турсуаза покачала головой.
Ну конечно, у них отцы, наверняка, долго общались с будущим зятем, отдавали дочерей, сцепив зубы, и тряслись ещё год, как бы кто не обидел несчастную невесту.
— Так странно, — произнесла я, и Турсуаза сбавила шаг, словно почувствовав, что сейчас я скажу что-то важное.
Я, в свою очередь, давно чувствовала её растерянность, будто компаньонка что-то скрывала. Что-то важное и очень неприятное.
— В день свадьбы, когда меня укутали и нарядили, привезли и разложили на столе контракт... мне казалось, что отец улыбается. Не радостно, а так, будто выиграл в карты...
— Это не обычно? — голос Турсуазы взлетел на пару октав.
Волнуется.
— Не знаю, я же первый раз выходила замуж, — рассмеялась я, чтобы разрядить обстановку. — Ладно, не будем больше об этом. Идём же скорее! Сегодня нам предстоит открыть двери в бальный зал!
А сама думала... что Эмилиэн в тот день был таким, будто не понимал, что делает. Почему только сейчас до меня это дошло? Быть может от того, как он противится мне эти дни? А тогда он делал то, что говорил мой папа. Словно потерял волю.
***
Спустя два дня, в воскресенье утром я проснулась от громкого пронзительного птичьего крика и с облегчением выдохнула.
Это был сон... просто дурной сон. А я их терпеть не могла.
С самого детства меня преследовали очень реалистичные кошмары, уж не знаю, за что такой подарок судьбы. Может, я слишком много читала, и порой фантазия так разыгрывалась, что не могла остановиться?