Жена по принуждению - стр. 18
Номер гостиницы, куда мы заселились, был роскошным. Я и подумать не могла, что такое бывает. Тот хлев, в котором я работала за стойкой ресепшена в родном городе, казался в сравнении с этой роскошью совсем убогим. Из окна открывался вид на Невский проспект, ванная была выложена серо-голубым мрамором и подсвечена крохотными лампочками.
— Что на тебе за тряпка? — услышала я голос Якова и порывисто обернулась.
Задумавшись, я даже не услышала, что вода больше не течёт.
— Пл… — запнулась.
Всё, что на нём было — обёрнутое вокруг бёдер полотенце. Медленно подняла взгляд: по полоске тёмных волос к животу, к груди и выше, пока не встретилась с его — гнетущим и непроницаемым.
— Ты же сказал, чтобы я взяла вечернее платье, — немного сдавленно.
Он стоял, расставив ноги на ширину плеч. Во рту пересохло, язык стал ватным.
— Я сказал, чтобы ты взяла платье, — он медленно пошёл ко мне. — Снимай, — потребовал, подойдя. — В этом ты не пойдёшь.
— Значит, я вообще никуда не пойду, — вспыхнула я.
Не выспавшаяся и раздраженная я не собиралась снова терпеть всё это. Достаточно с меня было всего случившегося за последние дни.
— Я тебе не кукла, которую можно вырядить как тебе того захочется! Мне надоели твои приказы! Мне нравится это платье, ясно тебе?! Не устраивает — иди на свой приём один!
— Снимай, — повторил он, не повышая голоса. Только стали стало больше.
— Нет! — я не отступила даже тогда, когда он сократил и без того ничтожное расстояние между нами ещё на шаг. — Найди себе другую марионетку! Я не…
Одним выпадом он схватил меня за лиф платья. Смял ткань и подтащил к себе. Я впилась в его руку, только он даже не заметил этого. Рванул ворот в разные стороны с такой силой, что ткань жалобно затрещала.
— Не смей! — закричала, отбиваясь. Шипела, выворачивалась, а он продолжал в буквальном смысле раздирать то, что пришлось ему не по душе.
— Ублюдок! — к горлу подкатили слёзы. — Ненавижу тебя, сволочь! Ненавижу! — ударила по руке, в грудь. Всхлипнула, хотя глаза так и остались сухими.
Удовлетворённый, он кинул кусок ткани на пол. Глаза его стали чёрными, дыхание тяжёлым. Губы мои дрогнули на очередном беззвучном «ненавижу», и уголки глаз всё-таки защипало. Придерживая края разодранного платья, я попятилась. Меня трясло, пальцы не слушались.
— Твоя главная проблема в том, что ты не понимаешь, когда я прошу по-хорошему, — чуть сипло.
Он рассматривал меня, а я чувствовала себя даже хуже, чем если бы была обнажена. Меня будто бы голую привязали на центральной площади города и оставили на потеху жителям. Подбородок дрожал, слёзы потекли по щекам, и как я ни пыталась остановить их, не выходило. Это платье я купила, когда мы с первым мужем решили отметить первую годовщину нашей свадьбы в ресторане. Тогда всё было ещё хорошо. Было…
— Я любила его, — всхлипнула совсем жалко.
— Это меня не волнует, — он опять подошёл.
Теперь отступать мне было некуда, да и сил на борьбу не осталось. Серебряков убрал мои руки и закончил начатое. Платье разошлось до самого низа, и он, смяв, откинул его. Я осталась в одном белье. Красивом белье, которое он когда-то сам дал мне. Нужно было избавиться от него, но я не смогла. Униженная и жалкая, вот какая я была сейчас.
— Гордишься тем, что сломал меня? — сквозь слёзы шёпотом.