Жена - невольница. Непокорное пламя - стр. 27
— Конечно, миледи, — Джоси склонила голову и обезоруживающе улыбнулась. — Уж если Вам пришлось смириться с гордостью, то мне придется и подавно.
Слова экономки отозвались резкой болью в сердце Розалинды. Ее не покидала мысль, что именно гордость, фамильная черта Лавуанов, помешала ей трезво оценить ситуацию. Она все больше жалела, что так поспешно сбежала от Эйдена, не дав тому объясниться. Больше всего на свете хотелось ей верить, что он не обманывал, и та дама действительно ввалилась в его спальню без приглашения.
Розалинда пошатнулась, и Аделине пришлось ее поддержать.
— Что с Вами, миледи? — ринулась к любимице Джоси. — Принести нашатырь?
— Лучше крепкий чай, — заметила Аделина. — И сахар, если он у нас еще остался.
Мать и экономка хотели усадить Розалинду за стол, но та воспротивилась.
— Не стоит беспокоиться, — заявила она. — Это всего лишь усталость. Лучше я поднимусь к себе и лягу в кровать.
— Ты уверена? — Аделина приложила левую ладонь к затылку дочери, снимая напряжение и головную боль.
Но никакие магические манипуляции не могли вернуть Розалинде душевного равновесия. Увы, но современная медицина бессильна перед муками любви.
Джоси вызвалась проводить молодую леди до ее комнаты. Она взяла в руки лампу и, подпитывая ее своей магией, направилась к лестнице. Розалинда шла вслед за ней, вспоминая, как совсем недавно поднималась по лестнице вместе с Эйденом. В ее ушах все еще раздавался его смех, а кончики пальцев ощущали нежные прикосновения настойчивых губ.
— Коум так ждал вашего возвращения, — голос экономки вывел ее из состояния глубокой задумчивости. — Он не хотел отправляться к себе, и заснул на вашей постели.
Вспомнив о младшем брате, Розалинда просияла. За то время, что она провела в пансионе, Коум успел вырасти и превратиться из озорного мальчугана в крепкого подростка. И все же, несмотря на кажущуюся взрослость и положение единственного мужчины в семье, он не утратил привязанности к сестре и детских привычек.
Розалинда вошла в комнату и с легкой завистью посмотрела на брата, мирно дремавшего в ее кровати. Шум с улицы не тревожил его, он только лишь смешно щурился, когда его нос щекотал озорной солнечный лучик.
Розалинда обожала брата, считая его самым прелестным и самым добрым мальчиком на свете. И теперь, когда ему исполнилось тринадцать, он все еще походил на юного ангелочка. Коум спал, подложив сложенные ладони под еще по-детски пухлую щечку и сопел слегка вздернутым носиком. Его черные, как и у сестры, кудри рассыпались по белоснежной подушке, как темное кружево.
Но вот Коум открыл глаза цвета ясного неба, сладко потянулся и улыбнулся сестре.
— Доброе утро, — пробормотал он хриплым спросонья голосом.
Розалинда подошла ближе. Присела на край постели и отвела со лба брата прилипшую темную прядь.
— И тебе доброго, мой ангеленок.
Коум увернулся от ласки и слегка поморщился.
— Не называй меня так, я уже взрослый. Мне скоро отправляться в военную академию, а там не любят неженок.
Розалинда не сдалась и потрепала брата по темной макушке.
— Не волнуйся, я никому не расскажу о твоем домашнем прозвище, — прощебетала она. — Но для меня ты всегда будешь ангеленком, даже когда станешь старым и морщинистым, как наша Джоси.
Коум извернулся в объятиях сестры и пощекотал ее тонкую шею. Розалинда рассмеялась и еще крепче стиснула брата в объятиях и чмокнула в щеку.