Жена (не) подарок - стр. 14

Я ломанулась за ним, но не успела. Буквально перед носом затормозил фургон, и водитель заорал в открытое окно, затряс кулаками:

— Куда прешь, идиотка! Совсем ополоумела!

Когда фургон проехал, парнишки с моей сумкой, конечно же, и след простыл.

В висках тут же зашумело, перед глазами все побелело. Еще чуть, и бахнусь в обморок. Я отошла от светофора, медленно опустилась на бордюр и глубоко задышала, чтобы прийти в себя. А когда пришла, по щекам словно сами собой побежали слезы.

В сумке лежали как деньги на съем комнаты, так и паспорт.

Как прикажете на работу устраиваться? Зная расторопность наших госслужб, уверена: на восстановление понадобится время. И речь точно не о паре дней.

И второй момент: как снять жилье без паспорта?

Телефон издал звук о сообщении в мессенджере.

Олег. Я прочла его сообщение и истерично рассмеялась сквозь слезы.

«Привет, моя самая лучшая, самая любимая женщина на свете! Надеюсь, моя посылка тебя порадовала и у тебя все хорошо».

***

— Как же так, деточка, — сказала Татьяна Ивановна. — Эк тебе не повезло-то! Ну ничего, поживи у меня пока бесплатно месячишко-другой, а как денег заработаешь, так и заплатишь. 

Ну, точнее, могла бы сказать, окажись я в сказке. Однако я не в сказке, да и Татьяна Ивановна — не фея-крестная.

На самом деле она заохала в трубку, запричитала:

— Охохонюшки, что делается-то! Ну ты звони, как будут деньги. Ежели еще не сдам комнатушку, сможешь жить.

Угу, обязательно.

Ну, хоть объяснила, как пройти к ближайшему отделению полиции, чтобы написать заявление о краже паспорта. Туда я и шла.

По пути вспоминала сообщение от Олега. Оно добило меня окончательно.

Такое ощущение, словно вселенная всячески проверяла, уверена ли я в решении больше не возвращаться к мужу. Мол, вот, он руку помощи тянет, протяни свою — и все проблемы быстро решатся.

Только вот я знала: не решатся. Наоборот, усугубятся.

Грешным делом даже подумала, что муженек каким-то образом и организовал эту кражу.

— Ну что, гражданочка, пойдемте, будем писать заявление, — обратился ко мне усатый полицейский в возрасте, когда я объяснила, зачем пришла и что случилось.

Он устало вздохнул, пригласил пройти в кабинет, а там подошел к столу и водрузил свое грузное тело на старенький стул.

Я мельком посмотрела на еще два точно таких же стола, за которыми сидели мужчины в форме, присела напротив и принялась отвечать на вопросы Николая Степановича Гришко. Ну, во всяком случае так гласила табличка на его столе.

— Мила Ремезова, — продиктовала имя и фамилию, чтобы их внесли в протокол.

— Людмила? — переспросил полицейский.

Я досадливо поморщилась. С детства не любила полную форму своего имени, поэтому сменила его на Милу, когда получала паспорт в восемнадцать.

— Нет, именно Мила.

Мужчина принялся заполнять какие-то бумажки, а я обводила взглядом нехитрую обстановку и старую мебель, которая не менялась десятилетиями. И очень походила на мебель в детском доме, в котором я выросла.

В памяти сразу всплыли воспоминания, как я пряталась за одним под одним из таких вот столов, а старшие мальчишки обступили меня, тыкали пальцами и смеялись в лицо: «Людка — дочь ублюдка! Людка — дочь ублюдка! Ха-ха-ха!»

Мне было лет шесть-семь, и я понятия не имела, что значило это слово, но оттого оно казалось еще более обидным.