Жена моего любовника - стр. 21
– Женщина, вы думаете, что говорите? Детей с таким весом не бывает, – нелюбезно фыркнула она. – Сколько месяцев вашему ребенку?
Сошлись на десяти килограммах. Рассчитываясь за упаковку памперсов, я убедилась, что иметь детей – удовольствие не для бедных… Снова ринулась к лестнице, ведущей в подъезд. На сей раз удачно: в распахнутую дверь грузчики затаскивали массивный диванище. Бросив взгляд в сторону парковки, убедилась, что зеленый «пассат» все еще там. Очень подозрительно!..
Процессом доставки мягкой мебели руководил солидный мужчина в «найке». Я поздоровалась с ним, чтобы сойти за свою, и сиганула вверх по лестнице. Дверь под номером 17 располагалась на третьем этаже. Едва дотронулась до кнопки звонка, как ее распахнули.
– Почему так долго? Заставляете себя ждать! – накинулась на меня тощая девица и выхватила памперсы. Культура так из нее и перла: ни «здрасте», ни «спасибо», и раздеться не предложила!
– У вас домофон не работает, – промямлила я, хотя впору было воскликнуть подобно Красной Шапочке: «Бабушка, почему у тебя такие большие уши и слишком длинные ноги?!» Чтобы рассмотреть ее, пришлось задрать подбородок, – девица вымахала выше некуда. Неужели она и есть неприспособленная, маленькая куколка Лялька? Дылда! Жердина. Каланча. Коломенская верста. Подъемный кран – как ее еще прозвать?.. Единственное качество, которое Сергей не исказил в описании своей жены, – это цвет волос. Крольчиха действительно обладала длинными, густыми, очень светлыми и ухоженными волосами, так и сиявшими под лампочкой. Зато все остальное в ее внешности никуда не годилось: брови и ресницы бесцветные, водянистые глаза слегка навыкате – выпуклые, как увеличительные линзы, как зенки стрекозы. Хуже всего оказался рот – широкий, тонкогубый, будто прорезь почтового ящика. Или урны для голосования.
– Сама знаю, что не работает, – противным голосом застрекотала альбиноска. – Быстрее мойте руки – туалет направо. Мне пора уходить, а я из-за вас еще душ не приняла!
Волковская квартира занимала весь этаж. Вероятно, ее соорудили, объединив две соседние. Неплохо устроились – просторно, с шиком. Холл венчал синий навесной полоток, вмонтированные в него лампы мерцали, как звезды, и отражались в озерной глади отполированного паркета. Туалет, где я долго грела руки под краном с горячей водой, был облицован черным с серебристыми прожилками кафелем. Помимо унитаза, здесь находилось биде. Наша Лидка Гаевая в подобных случаях хохмила: «У этих богатых чего только нет – и биде вам, и перде!» Мне хотелось рассмотреть баночки и бутылечки, расставленные на стеклянных полках стеллажа, но Лялька нетерпеливо затарабанила в дверь: «Эй, женщина, вы что там, уснули?» Нашла женщину… Могла бы потрудиться спросить, как меня зовут. Невежа!
Она отвела меня в детскую комнату, заваленную горами игрушек. У окна в большом манеже сидел иссиня-бледный малыш – настоящий заморыш, которого, похоже, не кормили дня три. Буйные кудряшки придавали ему сходство с неотразимым отцом, только были светлее, рыжеватого оттенка…
– Подмойте Артема, переоденьте, смените памперс, сварите кашу, накормите. – Несимпатичная мамаша так и сыпала глаголами в повелительном наклонении. Похоже, привыкла командовать, да еще нервничала. Ну, естественно, любая бы в ее положении разволновалась, теряясь в догадках, где ночевал глава семьи. Не подозревает, несчастная, что Сережка нашел отраду в моем саду, благоухающем изысканными сиреневыми ирисами…