Жена из другого мира - стр. 35
– Да, я только высушить тебя хотел, – зачем-то добавил я к улыбке и кивкам.
Отошёл подальше от полуголой женщины, снова указал на лианы и, глядя ей в глаза, приложил палец к губам.
Она кивнула.
А с ней можно работать, не то что со Смузом и Алвери! Я заулыбался. А потом вспомнил, что после решения проблемы с переводом жена может всё накопившееся за время вынужденного молчания высказать.
Может, непонимание языка вовсе не проблема и решать её не стоит?
***
С каждой минутой голова тяжелела, мысли расплывались, зрение теряло чёткость, а сопение склонившейся к моим коленям девочки растворялось в шуме сновидений…
Я приложила голову на коробку, которую нам доставили мужчины в мундирах.
Лианы брюнет сначала ковырял, нюхал. Ходил вдоль стебля, делал подкоп к корням (в багажнике у него оказалась складная лопата). Затем на пальцах брюнета выросли когтищи зелёно-голубого цвета, и указательным, точно ножом, он прорезал лиану. На землю закапал прозрачный с коричневой взвесью сок.
Вытащенный из растения ноготь выглядел так, словно его окунули в кислоту. Резко захотелось убраться подальше от растений, а этот идиот даже на язык сок попробовал и, поморщившись, отошёл. Сел на отросток размером с бревно и долго гипнотизировал лианы взглядом.
Последние минут десять он тростью, извлечённой из багажного отделения, чертил на земле размашистые символы… Темно-то так… А, это у меня глаза закрылись.
Потёрла их и продолжила следить за брюнетом. Он стоял посередине чертежа и постукивал по одному из завитков тростью. Закусил костяшку указательного пальца.
Сейчас он напоминал гениального учёного: лохматого, погружённого в свои мысли, решающего сверхсложную задачу. Его тёмные волосы поднялись дыбом, побелели. Он повернулся ко мне и высунул язык, как Эйнштейн на знаменитой фотографии.
Вздрогнув, открыла глаза: брюнет что-то чертил, почёсывая голову, отчего его волосы рисковали превратиться в причёску наподобие Эйнштейновской.
Веки тяжелели. Казалось, ресницы сплетались между собой. Обняв тёплую девочку, я сдалась на милость сна.
***
Получилось. Ещё раз оглядел громадную формулу под ногами, просчитал действия и противодействия, остаточные флюктуации и вероятность спонтанных выбросов при переходах потоков в другие плетения: всё получалось!
Я гений!
Подпрыгнув, оглянулся на двуколку, чтобы хоть перед женой похвастаться, но той не было.
Как? Куда? Огляделся по сторонам. Химера спала, свернувшись калачиком и прикрыв незакрывающиеся глаза передними лапами.
А жены не было.
Подбежал к двуколке: жена просто спала на сидении, обняв тощую девочку. Они тесно прижимались друг к другу, будто грелись.
Ой, да, тут же прохладно! Стянул фрак и осторожно прикрыл их. Обе заворочались, устраиваясь удобнее.
А они ничего так, мило выглядели…
Вернулся к формуле и, закусив губу, пересчитал снова: ситуация слишком опасная, чтобы оставлять шанс случайностям. Кажется, я ещё ничего опаснее этого не делал (в смысле, я много чего опасного делал, но не в масштабах нашего острова, а тут ошибка могла уничтожить его и всю длоровую родовую магию).
Как-то нехорошо живот от этих мыслей скрутило. Вот что значит нервы!
Надо успокоиться.
– Я всё могу. – Поднял руки.
«Как бы весь остров не разнести…»
В животе закрутило сильнее.
А заклинание длинное. Это только Смуз с его феерической сообразительностью мог поверить, что магоед падёт от мгновенного заклинания (иначе какое это, к Хуехуну, стратегическое оружие), настоящее контрзаклятие на сорок минут кастования получилось.