Жена для двоих - стр. 25

Черт, черт, черт! Как так? Больно, блин! И обидно! Вслед мне доносится еще и противный смех. Гад! Гадский гад!

– Помочь? – раздается сзади.

– Нет! – рявкаю я. А встать-то не могу. Нога болит, и все остальное тоже. При малейшем движении боль усиливается из-за проклятых колючек. Копошусь  в кустах, как навозный жук. С трудом удается встать на четвереньки, и уже совершенно некрасиво и ни капли не сексуально я выбираюсь из кустов, плюхаюсь на задницу прямо на сырую землю, страдальчески хмурюсь, потому что ушибленная нога взрывается болью. Я вся в царапинах и грязи. Хочется снова плакать, но я держусь из последних сил. Радует хотя бы то, что смех бесящего меня мужчины обрывается. В следующую секунду он уже нависает надо мной.

– Ну что, довыпендривалась?

– Иди ты!

– Хороша малинка, да?

– Отменная!

– Пойдем, горе мое луковое!

И снова меня поднимают на руки, и я почти счастлива, не обращая внимания на царапины и ноющую ногу.

Саша заносит меня в гостиную, усаживает на диван.

– Тетя Женя уехала на рынок. Давай, колись, где аптечка?

– Не знаю. Посмотри на кухне в шкафу, – уходит, хлопает дверцами, ругается себе под нос, возвращается с перекисью и ватой.

– Ну давай, подставляй царапины, буду лечить последствия малинового несчастья!

– Я сама, дай сюда!

– Цыц! Теперь сиди и молчи! – начинает заливать царапины перекисью.

– Ай!

– Терпи! – орудует ватой, обильно заливая все поврежденные места перекисью. – Колени готовы, поворачивай задницу! – командует он.

– А причем здесь моя задница? Ее я точно не поцарапала!

– Я проверю. А заодно пропишу тебе лекарство от таких ситуаций в будущем.

Снова айкаю, потому что сильные руки, резко крутанув, укладывают меня на колени к мужчине кверху попой.

– Что ты делаешь? – визжу я.

– Исполняю желание, которое не дает мне покоя с момента, как увидел тебя в аэропорту! – звонкий шлепок по ягодице, потом еще один, и еще. Я вырываюсь изо всех сил, но ничего не получается. Мне не больно, но ужасно обидно, неудобно. Задница горит и мне очень хочется кое-кого убить. Я снова начинаю визжать.

– Тихо! – прикрикивает мой мучитель. – Это чтобы запомнила, нельзя этим местом перед голодными дядями крутить. Нельзя!

Мое положение снова резко меняется. Я оказываюсь сидящий на коленях Саши лицом к нему. Не успеваю опомниться, что-то возразить, мои мысли вообще превращаются в кашу. Потому что сейчас он очень близко. Его голые плечи под моими пальцами, я чувствую его запах, как мечтала утром, чувствую тело, а еще чувствую, как он возбужден. И меня обдает жаром еще сильнее. А Саша наклоняется ближе, мое колотящееся сердце кажется просто выскочит сейчас из груди.

– А это мечта моя сегодняшняя. Когда ты начала поедать эту чертову малину, – рычит он и набрасывается на мои губы. Слышу его утробный стон, и это срывает последние предохранители. Моя обида, гнев и неудовлетворенное желание вырываются наружу. Я отвечаю на его поцелуй не менее страстно. Руки мои тоже исполняют утренние мечты, гладят сильное тело, пробуют, жадничают.

Поцелуй затягивается, неся в неизвестном направлении, как вдруг нас прерывают самым наглым образом громким криком:

– Мама, мама, а зачем тетя с дядей едят друг друга?

Я вмиг слетаю с колен Саши, разворачиваюсь и натыкаюсь взглядом на милую белокурую девочку лет пяти, и стройную стервозного вида брюнетку.