Жена Чудовища - стр. 64
Это было даже интересно, догадываться по голосу, что он чувствует, смеётся или нет.
– Тогда чего мне нужно бояться? Если я вышла за вас замуж и задолжала вам детей, это должно означать, что я вам доверяю и не боюсь?
– В идеале конечно. Но в нашем случае…
– Вы мне солгали. Вы все-таки кого-то кусаете, должно быть.
– Тин, я пытаюсь понять, вы постоянно смеётесь надо мной?..
Она вздохнула:
– Совсем немного, милорд. Но сказать всё это серьезно мне отчего-то трудно. Говорить это со слезами на глазах вроде бы нет повода. Остается так. Вам не нравится?..
– Как раз нравится. Продолжайте, миледи. Хотите ещё вина?
Она согласилась. Лимонад им нести все равно не торопились, а пить хотелось.
Валантен опять налил немного вина в стакан и подал Тьяне, оставаясь позади.
Опять прикосновение к волосам…
Он забавлялся её локонами, но трогал их почти неуловимо.
– У вас дивные волосы, Тьяна. Но их испортили такой прической.
И она почувствовала, как выскользнула одна шпилька, другая… медленно.
И третья тоже, все шпильки, державшие на волосах фероньерку с изумрудной подвеской: золотая цепь с крупными плоскими звеньями, подвеска в виде капли с изумрудами, из шкатулки, присланной Тьяне к балу от герцогини и тщательно проверенной колдуном.
– Мне казалось, было красиво.
– Ужасно. Возможно, мой вкус оставляет желать… но ужасно, правда, – Валантен погладил пальцем её шею, от завитков на затылке до выреза платья, – если их освободить…
Он бросил фероньерку и шпильки на стол, и потянул следующую шпильку.
– Милорд, – попробовала обернуться к нему Тьяна, он опять не позволил.
– Не беспокойтесь, миледи. И не возражайте, мы всё потом поправим. Позовем парикмахера, горничных.
Ещё одно на сегодня испытание парикмахером Тьяна охотно уступила бы кому угодно. Но она подчинилась, сидела не шевелясь, пока он не спеша вынимал шпильки из её прически, и локоны распадались. Иногда его пальцы, словно забывшись, проходились по её шее, и приятная щекотка разбегалась легкой дрожью по спине и плечам. Освобожденные волосы, до этого слишком перетянутые прической, рассыпались под его руками, кожу головы покалывало. Затейливую плетенку из волос по бокам, на которую ушло больше всего труда, Валантен распустил также не торопясь, пропуская волосы между пальцами. На мгновение его ладонь мелькнула перед её лицом – гладкая коричневая кожа, короткая бурая шерсть с тыльной стороны, темные, почти черные когти. Вспомнилось, как эти когти вдруг удлинились, оставив борозды там, на берегу, покрытом смесью песка и мелкой гальки. Она отчетливо вздрогнула от этого воспоминания, его ладони тут же легли ей на плечи.
– Что такое, Тьяна?
– Ничего, милорд. Совсем ничего.
Она сказала ему, что доверяет. Значит, не надо думать о таком. Какая разница, есть ли у него страшные когти, если эти когти лишь иногда царапают песок и гальку?
Только песок и гальку.
– Вот так гораздо лучше, – сказал он наконец, – у вас действительно чудные волосы, Тьяна. И их так много.
– Согласна. Мне тоже так больше нравится. Кстати, ваши волосы тоже длинны и их много, но вам не нужно делать прически – да вы просто счастливчик, милорд.
– Странно, это как-то не приходило мне в голову, – похоже, он опять смеялся.
И вдруг сказал:
– Я весь день думал о вас, Тьяна. Вспоминал. Кажется, и минуты не было сегодня, когда я не думал о вас.