Жена-беглянка - стр. 6
В прошлом году пошли слухи, что младшая дочь Демара встречается со студентом-аниматом и нам стоит ждать послаблений. Что там произошло, неизвестно. Но вскоре газеты разразились гневными статьями: «Коварный сектант завлёк в сети доверчивую девушку! Надо искоренить заразу!» А парнишка учился как раз в нашем университете…
Начались аресты. Пару месяцев мы вздрагивали от малейшего шороха за дверью. Но постепенно всё успокоилось. А у меня как раз подошёл отпуск. Я получила разрешение на выезд, купила тур «Чуддвиль — город чудес» и отправилась в Джеландию за положительными эмоциями. Раз в три дня ходила на пункт суб-связи, чтобы позвонить маме и сказать, что со мной всё в порядке…
В ушах до сих пор звучал её сдавленный голос: «Артура забрали… Симона, не возвращайся! Оставайся там!»
— Я обратилась в департамент по делам переселенцев, меня распределили в Бежен. С тех пор тут и сижу. Пишу запросы, жду решения своей участи. Три месяца назад в Татуре был суд. Артура приговорили к четырём годам с отбыванием срока под домашним арестом. Но следствие по делу альманаха «Анима» продолжается. Адвокаты боятся, что его объединят с делом о недавнем покушении на Демара.
А ещё адвокаты хотят денег. Маме пришлось бросить работу в бюро переводов. Гунар как отец Артура, конечно, помогает, но его мастерская задавлена налогами, того гляди разорится, и с мамой у них отношения сложные. Поэтому я посылаю ей, сколько могу. Сто двадцать гольденов, полученных сегодня, тоже отправлю. Впрочем, всё это господина инспектора уже не касается.
— Мне очень жаль, Симона, — произнёс он тихо, с самым искренним чувством.
Как будто это не дежурные слова.
Тут принесли кофе, и я обомлела.
«Мэт + Мона!»
Имя Даймера красиво выписано на поверхности молочной пенки, обрубок моего — коряво намалёван струйкой карамельного сиропа поверх горки зефирок. Между чашками на подносе — две трубочки сахара в бумажной обёртке, крест на крест, причём в нижней трубочке фабричным способом сделана выемка для верхней.
Нет, я слышала о моде рисовать на кофе. Но и представить не могла, что это окажется так… так…
— Забавно, правда? — инспектор улыбнулся.
Не думая, я схватила верхнюю трубочку — отчего плюс превратился в отрадный глазу минус, в сердцах надорвала обёртку, собираясь высыпать сахар в кофе и размешать безобразие по имени «Мона» к лешим и водяным!
— Вообще-то это мой, — безмятежно заметил Даймер, и моя рука замерла над чашкой. — Берите, мне не жалко. Но ваш латте и так слаще патоки. Если добавить сахара, боюсь, вы пить не сможете.
Наглец отобрал у меня вскрытую трубочку, не отказав себе в удовольствии, будто ненароком, прихватить мои пальцы. Из-под его рукава снова высунулись часы, и я разглядела надпись на циферблате: «Кселор».
Глянцевые журналы любят сравнивать часы этой марки с автомобилями на чистомзле — по цене и престижу.
Хорошие же зарплаты в экономическом департаменте! Или господин инспектор берёт по-крупному и не скрывает? А говорят, это Татур погряз в коррупции…
— Какая у вас анима, Симона? — Даймер не спеша помешивал ложечкой, превращая надпись «Мэт» в абстрактное кофейно-молочное полотно. — Дайте угадаю. Нимфа? Или фея?
— Сильфида. Почти наверняка.
— Почти?
— Моя мама — сильфида, отец — обычный человек. Брат тоже сильф. Кем ещё я могу быть?