Жена-беглянка - стр. 18
Клуб прятался в глубине небольшого сквера. Над входом в такт неслышной музыке бесновались слепящие огни. Владельцы не поскупились на добро и туман, чтобы устроить первоклассную звукоизоляцию, иначе им просто не разрешили бы держать заведение вблизи жилых домов.
Мэт спросил:
— Вальс танцуешь?
Когда-то танцевала. А сейчас...
Гремели динамики, воздух дрожал от пассажей классических «Качелей любви» Гранле-старшего в современной обработке. Я замерла на пороге «белого» зала, не зная: смогу ли? Мэт сказал в самое ухо: «Нельзя разучиться танцевать», — и обнял меня за талию.
Было странно и волнующе с головой окунуться в музыку, утонуть в общем кружении, лететь вместе со всеми, держась за Мэта, как за борт лодки, которая то взмывает над волной, то скользит вниз по искрящимся аккордам, чтобы вновь подняться на головокружительную высоту.
Любителей бальных танцев в Бежене было слишком много. Мэт сумел увести нас от столкновения с какой-то бешено несущейся парой, но я сбилась с шага, наступила ему на ногу — и вмиг остыла к вальсу.
После зала «чёрного», где свет хлестал по глазами, а барабанные перепонки рвались от тракторного рёва, нашей гаванью стал просторный «бирюзовый» зал, предназначенный для парных танцев под спокойные романтические мелодии.
Мы почти не разговаривали, и не только из-за грохота музыки. Мэт смотрел на меня, я смотрела на него, и казалось, что мы одни в темноте, разреженной призрачными сполохами, и так было всегда, и мы были всегда, и эта ночь, эти танцы, слитые в один непрерывный танец, продлятся до конца времён. Его ладони грели мне спину, а губы невзначай трогали висок или щёку. Лёгкие, почти нематериальные касания отзывались таким же лёгким томлением, и музыка обнимала, баюкала нас, как тёплый тёмный океан.
Клуб мы покинули далеко за полночь. В ушах гудел фантомный ритм, заглушая шелест деревьев над головой, бодрящий ветерок овевал разгорячённое лицо.
— Устала? — Мэт скользнул ладонью вдоль моей руки, от локтя до кисти, легонько сжал пальцы. — Хочешь, возьмём такси? Или пройдёмся?
— Пройдёмся! — я первой шагнула из-под фонарей во мрак улицы, успев заметить, как его губы тронула понимающая усмешка.
Днём казалось, что лето продолжается. Ночь всё расставила по местам. Остатки тепла, подаренного солнцем, рассеялись во мгле, клубный жар недолго согревал кровь. Голые руки покрылись мурашками, и Мэт накинул мне на плечи свой пиджак.
Город спал, укутанный одеялом тишины, фонари заглядывали в тёмные окна, и наши тени бежали по асфальту под таинственным мерцанием звёзд. Что интересно, новые туфли в самом деле не тёрли и не давили — даже после долгих танцев.
Но кажется, мы пришли…
Боковая стена самого большого в Бежене универсального магазина, сияя рекламным щитом, глядела на фасад восьмиэтажной гостиницы «Экселенца». Гостиница таращилась в ответ стеклянным глазом ярко освещённого фойе — и под этим неживым взглядом у меня на ногах выросли пудовые гири.
Не могу. Я просто не могу туда войти!
Шаг, ещё шаг…
Улыбайся, Симона.
И пиджак верни. В мужском пиджаке совсем неприлично...
Дожидаясь, пока Мэт возьмёт у портье ключ, я разглядывала огромную монстеру в кадке и убеждала себя, что до нас никому нет дела. Ни толстяку, скучающему в чёрном-чёрном кресле, ни группе желтолицых рисийцев с чёрными-чёрными чемоданами, ни сухощавой даме, уткнувшейся в чёрный-чёрный суб-ком. А сотрудники гостиницы в чёрной-чёрной униформе тем более повидали всякого.