Жемчужина императора - стр. 52
– Кстати, насчет сердца: а что стало с вашей великой любовью к дону Хосе?
– Я и сама толком не знаю, поскольку не задавала себе такого вопроса. Но мне кажется, от нее мало что осталось! Теперь, как вы понимаете, я его просто боюсь.
– Хм!.. Допустим. Но в таком случае вы должны были бы скрываться, прятаться под шалями, накидками, покрывалами. Зачем вы явились к князю Юсупову в таком умопомрачительном наряде?
– Феликс – мой друг, настоящий друг, и в его доме мне ровным счетом ничего не угрожает. Кроме того, Хосе не принимают в русских домах, во всяком случае, в том, что от них осталось. Он наглый, грубый, и, кроме того, он после глупейшей ссоры убил на дуэли молодого Вронского.
– Отчего он не жил во времена Анны Карениной! Несчастная женщина не закончила бы свою жизнь под колесами поезда, а свет лишился бы прекрасной книги! – не удержавшись, съехидничал князь. – А теперь объясните мне, почему вам непременно хотелось куда-нибудь пойти со мной?
– Я не знала, что он уже вернулся… и еще – когда я вас увидела, мне показалось, что небо ответило на мои мучительные вопросы насчет идеального мужчины…
Наверное, Морозини должен был почувствовать себя польщенным, но он не мог не встревожиться. Тотчас поднявшись с ковра, он перебрался в кресло.
– Премного благодарен, но что вы под этим подразумеваете? В чем проявляется моя идеальность?
– В том, что вы лучше всех разбираетесь в камнях, располагаете большими средствами, вас принимают… больше того – зазывают в любое общество, и вы представляете собой наилучшую гарантию из всех возможных, если только захотите взять меня под свое покровительство…
– Вы уже много всякого наговорили, и я думаю, что пора расставить все по местам. Я всей душой готов вам помочь… но лишь в определенных пределах…
– Что за пределы?
– Пределы законности. Со мной и речи не может быть о том, чтобы добывать драгоценности кражами! Кроме того, вам следует принять во внимание, что я не парижанин, живу в Венеции, и потому между нами довольно большое расстояние, измеряемое многими километрами. Наконец, пусть даже моему мужскому тщеславию бесконечно льстит мысль сделаться вашим… официальным покровителем, об этом не может быть и речи, так как я женат и люблю свою жену!
Таня прикрыла веки, и на ее лице появилась очаровательная лукавая гримаска.
– Почти все интересные мужчины женаты, и все без исключения уверяют, будто любят своих жен… Из этого еще ничего не следует.
– Наверное, вы лучше меня можете об этом судить, но для меня это не пустые слова и не отговорка. Если я говорю, что люблю женщину, которая носит мое имя, это истинная правда! И ни один человек из тех, кто ее знает, ни на мгновение не сможет в этом усомниться. А теперь давайте сменим тему, хорошо? Лучше покажите мне драгоценности, которые ваш Хосе «помог» вам отыскать!
Таня гибким движением поднялась с подушек, вышла из гостиной и вскоре вернулась, держа в руках потертый кожаный футляр с утратившим позолоту гербом на крышке. Открыв футляр, она протянула его Морозини: внутри лежали серьги и крест, усыпанные жемчугом и изумрудами. Старомодные, выполненные в несовременной манере, но – по крайней мере, на первый взгляд, – с хорошими камнями. Альдо, решив изучить их получше, вытащил из кармана маленькую лупу ювелира, которую всегда носил при себе вместе с носовым платком, портсигаром и бумажником. Пристроив лупу на глаз, он наклонился к стоявшей на столе лампе.