Жемчужина фейри. Книга 1 - стр. 39
– Обнажись для меня, снежная жемчужина! – пророкотал он, начиная самостоятельно, но слишком медленно расстегивать пуговицы на рубашке. – Покажи мне все, что я буду иметь.
Мгновенная вспышка невесть откуда взявшегося страха, словно за его «иметь» скрывалось что-то объемнее и глубже по смыслу, нежели краткое столкновение разгоряченных тел, сразу же оказалась стерта новым, практически нестерпимым импульсом вожделения, жгуче подхлестнутым потребностью заставить его обезуметь и потерять способность сохранять даже видимость притворного контроля.
– Кто сказал, что это не я буду иметь тебя? – ухмыльнулась, потянула с одного плеча платье, притормаживая тогда, когда в вырезе показался краешек ареолы соска, прекрасно просматриваемого через кружево, скорее похожего на золотистую паутину.
Задержалась, не отрываясь наблюдая за его лицом. Господи, что за безумная смесь невозмутимости и неприкрытой похоти в его совершенных чертах? Как две эти крайности могут сочетаться, а главное, заводить меня до такой степени? Столкнула тонкую лямку лифчика с одного плеча и спустила ткань сразу вместе с мягкой резинкой с другого, останавливаясь, показав совсем чуть.
– Станешь просить о большем? – Губы сводило от желания не говорить – целовать, вдавливаться в открывающуюся моему взору золотистую кожу, раскрываться в непристойном предложении.
– Больше! – Разве он просит? Приказывает! И разве я дразню и управляю процессом? Нет! Его неторопливое обнажение – непреодолимый соблазн для меня. Что же за тело открывалось мне! Мужчина с самой заглавной буквы из возможных, в каждой линии и очертании ошеломляющих мощью мускулов. Алево небрежно скинул рубашку с плеч, и я сглотнула и провела по зубам языком, ловя сохранившиеся отзвуки его едва продегустированного вкуса. Положила руки на свои бока и стала поднимать подол, одновременно возвращая ему приказ:
– Больше!
Он усмехнулся, я рвано вдохнула от воздействия легкого движения губ на мои сокровенные глубины и показала ему то, что нельзя скрыть, – мои насквозь пропитанные влагой трусики, и получила равноценный ответ: его ремень звякнул, молния на джинсах опустилась, продемонстрировав мне такое же пятно протекшего наружу возбуждения на его серых боксерах. Во рту пересохло от необходимости просто метнуться к нему, упасть на колени, прижаться лицом и вдыхать тяжелый аромат предвкушения.
– Еще! – потребовал Алево, и его пока скрытый трикотажем член дернулся, подтверждая безотлагательность этого требования.
Сделала шаг ближе к нему и опустила платье вместе с бельем до талии, выставляя себя напоказ, и буквально уплыла на волнах кайфа, когда мой партнер резко ударил затылком в мягкую спинку кресла, как если бы получил удар в челюсть, и, сжав зубы, с посвистом втянул воздух.
– Я знал… во имя Богини… я знал, – пробормотал он, глядя на мои соски так, что мне показалось – уже их облизывает. – Розовые, как бутоны уисса за мгновения до расцвета!
Я не знаю, что за уисс, но это и перестало иметь значение, когда Алево сломался первым и, подавшись вперед, сгреб в кулак собравшуюся на мне складками ткань и грубо дернул к себе. Я потеряла равновесие и повалилась, но не испугалась упасть, он подхватил молниеносно, выпрямил, как куклу, позволив поймать баланс, сполз на пол на колени и, без единого слова уткнувшись лицом в мой лобок, прижал горячий рот к вершине естества. Все происходило так быстро, что первый вскрик у меня успел вырваться, только когда он так же молча и стремительно вскинул мою ногу на свое мощное плечо, в тот же миг сдвигая мокрую ткань в сторону и вторгаясь языком. Я не рухнула сразу лишь потому, что его ладони внезапно легли на мои ягодицы и сжали их жестко, до боли, в то время как рот нападал беспощадно, без передышек, позволяя следовать по единственно возможному маршруту – к уже сверкающей передо мной радужными всполохами разрядке. Моего тела словно и не было, кроме тех мест, где он ласкал и держал, все остальное – лучистая энергия и воздух, готовые взорваться, как только Алево решил бы высечь из меня последнюю искру. И он не стал тянуть с этим – надавил губами, втянул, целуя со свирепой интенсивностью и напором, а потом укусил, не больно, но попав так идеально, что я воспламенилась и закричала, выгибаясь и судорожно цепляясь за его волосы. Он не подождал, пока меня хоть немного отпустит, вскочил, развернул и перегнул через подлокотник кресла. Раздвинул ноги почти грубым рывком, вклинив свои бедра, и меня с новой силой затрясло от первого гладкого скольжения его плоти по моему мокрому от его ласк центру. Сама подалась навстречу, жаждая вторжения и давления, и почти уже получила их, затаила дыхание, готовясь принять все, что он пожелал бы дать.